Вредные и полезные растения и животные для человека

Жизнь всей природы представляет собою одно целое, одну общую, тесно переплетенную сеть причин и последствий.

Жизнь зверей, птиц, рыб и множества насекомых и других мелких существ до таких, что не видны и глазу, жизнь всяких растений, — все это влияет одно на другое очень сложным образом. Во всех учебниках зоологии приводится указанный великим натуралистом Чарльзом Дарвином пример, как в одной местности истребили кошек, от этого размножились полевые мыши; сильно истребили гнезда шмелей, а без шмелей местный клевер перестал давать урожаи, так как сам не мог опыляться, а пыльца его ранее переносилась шмелями. Поэтому вовсе не легко решать, какие животные действительно вредны и какие — полезны. Для этого необходимо очень хорошо знать всех местных животных, их образ жизни и привычки, их корм в разное время года, их друзей и врагов, их болезни, а также все особенности и нужды местного хозяйства. Надо сказать, что всех этих сведений в совершенно полном количестве не имеют для своих исстари образованных и сравнительно маленьких стран даже заграничные ученые. Там и до сих пор целые научные институты и опытные учреждения работают над дальнейшим исследованием этих вопросов.

У нас таких сведений собрано еще очень мало, так как и работников по изучению природы еще не много; поэтому часто без разбора пользуемся заграничными, чаще всего немецкими сведениями. Между тем, в Германии и вообще в средней Европе и климат другой, и растительность иная, и, — что не менее важно, — все хозяйство иначе поставлено.

В немецких лесах, содержимых, как парки, где каждое дерево на счету, очень нужно считаться с тем вредом, который, например, приносят белки, поедая семена сосен. А у нас, где не только семена, но и тысячи гектаров самих сосен остаются без учета и призора, и где беличьих шкурок вывозят за границу на 15—20 миллионов рублей в год, — смешно и ошибочно говорить о вреде белки. В Германии черный дрозд живет в садах и вредит винограду, вишням и т. д., а у нас он живет, главным образом, в глухих лесах и никакого вреда им не приносит.

Наконец, надо твердо помнить: как ни важна охота, но сельское хозяйство для нашей страны еще много важнее. При нашем порядке хозяйства поля часто и сильнейшим образом страдают от размножения всевозможных мышей и хомяков и от сусликов (евражков), а также от саранчи, кобылки, гессенской мухи и других вредных насекомых. И леса вблизи степной полосы сильно страдают от непарного шелкопряда, златогузки и т. п. вредных насекомых. Поэтому в подобных местах хорьки, ласки и лисицы, больше всего кормящиеся евражками и мышами, и сойки, грачи и т. п., и кукушки, кормящиеся златогузками и шелкопрядом, должны считаться лучшими друзьями сельского хозяйства и леса, а не вредными животными. Даже ворона, которая причиняет такие разгромы гнезд диких уток и куликов в поймах, — и поэтому в этих местах крайне вредна для охотника, — в сухой степи кормится главным образом насекомыми и мышами и потому полезна. Зимою, кормясь падалью и всякими отбросами и тем очищая воздух, она также полезна. Значит, не всегда и не везде надо ее истреблять. Затем бывает, что охотник, считая ворону вредной, усиленно истребляет ее зимой. Весной ведь стрелять не полагается, осенью охота мешает, а зимой, у боень, свалок и т. п. стрелять ворон очень удобно. Между тем, те вороны, которые действительно вредили весной гнездам и яйцам, теперь зимуют на более теплых полях Германии, Голландии и Бельгии, а охотник (я говорю о том, что видал в Северо-западных частях — бывших Петербургской, Псковской губ. — Эстляндии, Лифляндии) вместо них бьет ворон, прилетевших сюда на зиму из полупустынной, богатой дичью полосы Лапландии, то есть вовсе не особенно вредных там весной и полезных зимой здесь.

Много есть в этом отношении упорных предрассудков. Напр., рыбаки часто обвиняют чаек, крачек, всех тюленей во вредительстве рыбе. Между тем есть породы тюленей (напр., морской заяц или усатый тюлень — из крупных северных тюленей), которые рыбы не едят, питаясь бокоплавами и другой мелочью. Чайки и крачки истребляют много вредных насекомых и их личинок и поедают рыбы не так много, как думают, да и то по большей части слабую и больную мелочь, плавающую у поверхности.

У нас еще даже «образованные» охотники почти во всем этом не разбираются и смешивают в одно понятие «хищный» и «вредный». Хищным может быть животное по устройству своего тела, а между тем иметь привычку кормиться растительной пищей или насекомыми, по крайней мере преимущественно, или зверками, но вредными; так уже сказано о хорьке (белом или степном), так можно сказать о большинстве мелких соколов. С другой стороны, совершенно не хищное животное может быть очень вредным, — например, из грызунов — мыши и евражки, масса видов насекомых.

Очень многие животные могут стать временно вредными там и в тех случаях, когда они непомерно размножаются, и тогда местные союзы охотников с помощью местных властей должны с ними открывать войну.

С другой стороны, такие животные, которые сами по себе очень ценны или очень редки, никак не могут считаться вредными, чем бы они ни питались. Соболь — страшный хищник и питается рябчиками, куропатками, белками и т. п. Но шкурка его драгоценна, и его надо беречь, а не истреблять. Кречета питаются главным образом дикими утками, гусями и голубями, но они так редки, что сами по себе гораздо ценнее той дичи, которую съедят. Да и водятся-то они там, где дичи еще очень много. Даже страшный тигр: он не редко повалит и корову и даже верблюда. Но все-таки главнейшая его пища — чушка, дикий кабан, которых он истребляет множество, и которые без него совершенно разоряли бы баштаны и огороды и другие посевы. И, не будь тигр опасен для человека, у нас в Туркестане, несмотря на кое-когда сожранную скотину, его, в общем, пришлось бы считать полезным.

Наши «охотничьи общества» старого режима, состоявшие из «образованных» охотников, бывало, из года в год назначали и выдавали премии за истребление «хищников», а иногда даже штрафовали тех членов, которые мало истребляли их. Кто же страдал от такой «охраны» дичи? Истребляли «ястребов», так как ястреб действительно вреден. Но так как из ста наших охотников 99 не знают, что такое ястреб, то на самом деле истребляли полезнейших птиц, разных сов, соколов и канюков (сарычей), именуя их «ястребами».

На самом деле единственным зверем, всегда и везде вредным и для крестьянина и для охотника, является волк, затем встречающаяся изредка в Закавказьи и на юге Туркестана — гиена. Сюда можно присоединить еще крупных и мелких кошек: тигра, леопарда (пантеру), рысь и диких котов.

Другие, как медведь, лиса, россомаха, вредны только местами и когда становятся изобильны. Да и то лиса сама по себе так ценна, что ей редко дают сильно размножаться, и истреблять ее, когда шкурка не в поре, вряд ли рассчетливо.

В Туркестане и других местах (Брянск, губ.) местная власть уже взяла под охрану медведя. На Камчатке и в северо-восточной Якутии медведя множество, но ни людей, ни скота он не трогает там, питаясь главным образом ягодами, кореньями, сусликами и рыбой.

Интересно, что в альпийском заповеднике для серн, где охрана и учет велись тщательно, а крупных хищников всех истребляли, с течением времени заметили, что в стадах серн постепенно все больше и больше попадалось слабых и больных животных. Догадались в конце концов, что это — от слишком ленивой и спокойной жизни в заповеднике. Решили в конце-концов перевезти и выпустить в заповедник пару волков, самца и самку, и затем оставляли в нем всегда один выводок, не давая волкам размножаться далее путем отстрела и капканов. Конечно, волки хромых, больных и слабых серн переели и в дальнейшем не давали таким зверям долго жить и размножать ослабленную породу, остальным же эти волки давали совершенно достаточно гонки и страха, чтобы поддерживать их в бодром и здоровом состоянии.

В Норвегии было масса белых куропаток. Желая иметь их еще больше, норвежские охотники по старой германской моде с девяностых годов стали усиленно истреблять ястребов и других хищных птиц.

Сначала это повело к размножению куропаток, но с 1912 г. между ними начали все более распространяться повальные болезни, и куропатки начали сильнейшим образом вымирать, и к 1926 г. их осталось чрезвычайно мало. Еще до названного года, испуганные все растущей гибелью куропаток местные охотники (Бергенское общество охоты и рыбной ловли) поручили профессору Бринкману исследовать, в чем дело, и этот ученый, после тщательной работы нескольких лет, выяснил, что все дело заключается в недостатке ястребов и т. п. хищников. Куропатки и раньше болели заражением эймерией, но больные птицы быстро истреблялись хищниками, не давая потомства и не успевая широко заразить почву. С 1912 же года они свободно болели, заражали далеко кругом почву, заражали свое же потомство, а молодежь от эймерии быстро гибнет. Так болезнь распространялась все шире и шире. Приходится норвежцам сделать то, что ранее уже сделано в Англии: не истреблять хищников, а только не давать им чрезмерно размножаться.

Из птиц все совы и сычи, легко узнаваемые по их пушистому оперению, большой круглой голове и оперенным лапам, очень полезны, питаясь главным образом мышами. Только огромного филина (сова с довольно длинными «ушами», или рожками из перьев) можно считать вредным для охоты, где их много водится, да, пожалуй, еще полярную сову у нас зимой.

Из большого отряда «дневных» или настоящих хищных птиц большинство очень полезно, истребляя мышей и многих насекомых. Таковы канюки, осоеды, многие луни, большинство соколов, змееяд и некоторые другие. Даже орлы, коршуны в степных и лесостепных местах бывают очень полезны, если же повадятся навещать дворы и птичники, то там, конечно, оказываются вредными и должны быть отбиты. Грифы, уничтожая падаль, также скорее полезны. Всегда же и безусловно вредными из них надо считать только двух ястребов — голубятника, или тетеревятника, и перепелятника, да — и то не везде — болотного луня.

Вот как легко различать более обыкновенных из этих птиц. Коршуна сразу видно по выемчатому хвосту, в роде того, как у стрижа или касатки, только не так сильно.

Всех «соколов», — от крупных и редких кречетов, сапсанов и балобанов до мелких кобчиков и дербников, — легко узнать по узкому, острому крылу (в крыле 1-е и 2-е или 2-е и 3-е снаружи маховые самые длинные), по манере открыто бить добычу сверху и по резкому, пронзительному, частому крику у гнезда в роде «эпе-эпе-эпе». Плюсна у них, как видно на рисунке, покрыта спереди и сзади некрупными многоугольными щитками, имея сетчатый вид.

Всех орлов, даже и мелких (есть и такие), легко узнавать по тому, что вся нога до лап кругом покрыта перьями. Налету хвост кажется коротким, крылья широкие, тупые, он машет ими медленно. Если нога оперена спереди и с боков, а сзади голая полоса, то это мохноногий канюк. Если у птицы «уздечка» между глазом и основанием клюва покрыта не щетинками или волосиками, а округлыми, как чешуйки, перышками, то это осоед.

Признаки луней такие: крыло не очень тупое; когда сложено, то конец 1-го махового лежит ближе к концу крыла, чем конец 7-го махового, а конец 2-го пера ближе к вершине крыла, чем конец 5-го махового. Лапа слабая: длина среднего пальца до основания когтя не больше, чем половина длины плюсны, и заметно меньше, чем 1,5 раза взятая длина клюва от оперения лба прямо до кончика клюва; плюсна сзади покрыта не большими поперечными пластинками, а неправильными щитками. Если у луня в пятом от края крыла маховом пере наружная бородка или «опахало» имеет не одинаковую ширину по всей длине, но резкое сужение или выемку (а также на внутреннем опахале 4-го махового), и притом птица крупная (сложенное крыло всегда длиннее 38—39 см, плюсна всегда длиннее 8,4 см, клюв от переднего края «восковицы» на хребте клюва по прямой до кончика длиннее 2,03 см), — то это и есть камышевый или болотный лунь.

У ястребов и сарычей (канюков) крыло тупее, чем у луней: на сложенном крыле конец 7-го махового ближе к вершине крыла, чем конец 1-го, а конец 5-го ближе, чем конец 2-го. Плюсна и сзади, как спереди, покрыта большими поперечно-вытянутыми пластинками, иногда сливающимися между собой.

Между собою эти две группы, чаще всего смешиваемые, отличаются так. Вредные ястреба легко отличаются тем, что хвост у них значительно длиннее, чем 2/3 длины сложенного крыла; средний палец, не считая когтя, длиннее 1,5 раза взятой длины клюва (от оперенья лба по прямой до кончика). Поперечные пластинки нижней части передней стороны плюсны очень тонки, т. е. низки, но длиною мало отличаются от более верхних пластинок. Нижняя поверхность крыла в резких поперечных беловатых и буроватых полосах более или менее одинаковой ширины. Глаза ярко-желтые. Нижняя сторона тела у старых птиц в густых и нетолстых резких поперечных, а у молодых — в продольных полосах. Из них тетеревятник телом с ворону, а перепелятник — с дупеля или бекаса.

У полезных канюков хвост короче 2/3 длины сложенного крыла, а средний палец, не считая когтя, короче полуторной длины клюва. Пластинки нижней части передней стороны плюсны несколько короче других, но не тоньше или ниже их. Окраска без резко выраженных правильных поперечных или продольных полос на исподе крыла и на нижней стороне тела. Глаза бурые или желтовато-бурые. Одни из канюков величиной с тетеревятника, другие есть и много больше.

Луни обычно летают взад и вперед над полями, лугами и болотами; канюки кружатся в воздухе и падают сверху на сидячую добычу, их у нас бывает множество. Наконец, ястреба старательно прячутся в деревьях или кустах и бросаются сзади из засады на добычу. Ноги у всех этих птиц желтые.

Как измерять разные части, — объяснено дальше в своем месте.

Определив по этим признакам несколько убитых хищников, охотник потом легко будет их отличать и налету, хотя у многих из них самцы совершенно отличаются от самок, а взрослые молодые — от старых птиц.

Из других птиц стоит отметить, как очень полезных истреблением вредных насекомых, кукушку, козодоя, (ночного голубя), ласточек и стрижей, дятлов, синиц, крачек и чаек, галок и грачей, дроф и стрепетов, а затем вообще насекомоядных птиц, да и многих зерноядных, так как они выкармливают детей насекомыми. Полезны цапли, кроме разве волчка. По некоторым подсчетам 1 ласточка истребляет в лето до 700 тысяч насекомых, а выводок корольков — до 8 миллионов насекомых в год.

В общем скорей полезны даже сойки (ронжи).

Конечно, воробей на посевах или в саду, скворцы на вишнях или смородине — вредят, ив это время и в этих местах их приходится преследовать.

Остается добавить, что такие не нарядные животные, как жабы и лягушки, для сельского хозяйства полезны.

Источник: С.А. Бутурлин. Настольная книга охотника. Издание Вологодского товарищества охотников «Всекохотсоюз». 1930