В теперешнее время полезнее всего отрицание
Анализ фрагментов из романа «Отцы и дети» « – Я уже говорил вам, дядюшка, что мы не признаём авторитетов, – вмешался Аркадий. Мы действуем в силу того, что мы признаём полезным, – промолвил Базаров. – В теперешнее время полезнее всего отрицание – мы отрицаем.
– Всё? – Всё. – Как? Не только искусство, поэзию… но и… страшно вымолвить… – Всё, – с невыразимым спокойствием повторил Базаров. Павел Петрович уставился на него, а Аркадий даже покраснел от удовольствия.
– Однако позвольте, – заговорил Николай Петрович. Вы всё отрицаете, или выражаясь точнее, вы всё разрушаете… Да ведь надобно же и строить. Это уже не наше дело… Сперва нужно место расчистить.
Современное состояние народа этого требует, – с важностью прибавил Аркадий, мы должны исполнять эти требования, мы не имеем права предаваться удовлетворению личного эгоизма. Эта последняя фраза, видимо, не понравилась Базарову; от неё веяло философией, то есть романтизмом;
но он не почёл за нужное опровергать своего молодого ученика. (…) – По-моему, – возразил Базаров. – Рафаэль гроша медного не стоит, да и они не лучше его. – Браво! браво! Слушай, Аркадий… вот как должны современные люди выражаться! И как, подумаешь, им не идти за вами!
Прежде молодым людям приходилось учиться; не хотелось им прослыть за невежд, так они поневоле трудились. А теперь им стоит сказать: всё на свете вздор! – и дело в шляпе. Молодые люди обрадовались. И в самом деле, прежде они просто были болваны, а теперь они вдруг стали нигилисты» .
Словарь. Авторитеты – то есть уважаемые личности, носители мнений, к которым прислушивались. Рафаэль – великий итальянский художник эпохи Возрождения. Гроша медного не стоит – то есть не нужен, не востребован. Историко-литературный комментарий.
В этом фрагмента наиболее остро проявляется противоречие между дворянами-аристократами и нигилистами. Последние отказываются признавать ценность всего нематериального, того, что нельзя потрогать: философии, искусства, веры в Бога (последнее Павел Петрович обозначил словами «страшно вымолвить») .
При этом нигилисты не предполагают предложить что-то взамен разрушаемым ими ценностям. Их дело – только отрицание и разрушение старого. Литературоведческий анализ. В эпизоде словесной дуэли отчётливо просматриваются характеры всех персонажей.
Павел Петрович – эмоционален, горяч, убеждён в своей правоте и категорично не принимает противоположного мнения. Его брат, Николай Петрович, менее категоричен. Конечно, мнение Павла Петровича ему ближе, но он не спешит опровергать и Базарова,
желает найти компромисс, примирить враждующее стороны. Сторонники нигилизма – Аркадий и Базаров – тоже ведут спор по-разному. Аркадий более резок и импульсивен. В своей речи он употребляет высокопарные выражения, многие из которых вызывают неприятия у его «учителя» .
Сам же Базаров более сдержан, ведёт себя менее эмоционально, спорит как будто нехотя, по принуждению. В то же время не вызывает сомнение и то, что он уверен в своих словах, но при этом не намерен доказывать свою правоту и убеждать в ней кого-то.
В финале романа каждый из героев приходит к своему нравственному итогу, для каждого очерчено какое-то будущее. Исключение составляет лишь Базаров, для которого разочарование в собственной жизненной философии оборачивается трагической смертью. Лишены будущего и его родители, для которых сын был последней радостью и опорой в жизни.
Их одиночество и опустошённость хорошо видны в последнем фрагменте. В то же время в нём есть и жизнеутверждающее начало. «Есть небольшое сельское кладбище в одном из отдалённых уголков России. Как почти все наши кладбища, оно имеет вид печальный:
окружающие его канавы давно заросли; серые деревянные кресты поникли и гниют под своими когда-то крашенными крышами; каменные плиты все сдвинуты, словно кто их подталкивает снизу; два-три ощипанных деревца едва бросают скудную тень: овцы безвозбанно ходят по могилам…
Но между ними есть одна, до которой не касается человек, которое не топчет
Конфликт между Кирсановым и Базаровым лежит в основе всего романа И. С. Тургенева «Отцы и дети». В данной статье представлена таблица «Спор Базарова и Павла Петровича».
Политические взгляды
Разные взгляды Базарова и Кирсанова исходят из их социального положения.
Павел Петрович Кирсанов – яркий представитель аристократического общества. Он потомственный дворянин.
Евгений Базаров – разночинец. Его мать была дворянского происхождения, а отец был обычным лекарем. Это позволяет говорить о промежуточном положении Базарова: он не считает себя дворянином, но и к числу простых мужиков он себя не относит.
В связи с этой разницей в происхождении у Базарова и Кирсанова разные общественно-политические взгляды.
Базаров | Кирсанов | |
Отношение к дворянству, аристократии и принципам | «Аристократизм, либерализм, прогресс, принципы… – подумаешь, сколько иностранных и бесполезных слов! Русскому человеку они даром не нужны»; «Мы действуем в силу того, что признаём полезным. В теперешнее время полезнее всего отрицание – мы отрицаем… Всё…» | «Я хочу только сказать, что аристократизм — принсип, а без принсипов жить в наше время могут одни безнравственные или пустые люди»; «Без чувства собственного достоинства, без уважения к самому себе, – а в аристократе эти чувства развиты, – нет никакого прочного основания общественному зданию» |
Планы на общественное будущее | «Сперва нужно место расчистить» | «Вы все отрицаете, или, выражаясь точнее, вы все разрушаете… Да ведь надобно же и строить» |
Отношение к народу | «Народ полагает, что когда гром гремит, это Илья-пророк в колеснице по небу разъезжает. Что ж? Мне соглашаться с ним?»; «Мой дед землю пахал, – с надменною гордостию отвечал Базаров. – Спросите любого из ваших же мужиков, в ком из нас – в вас или во мне – он скорее признает соотечественника. Вы и говорить-то с ним не умеете» (Кирсанову) | «Нет, русский народ не такой, каким вы его воображаете. Он свято чтит предания, он – патриархальный, он не может жить без веры»; «А вы говорите с ним и презираете его в то же время» (Базарову) |
Философские взгляды
Основные споры между Кирсановым Павлом Петровичем и Базаровым происходят из-за разного отношения к нигилизму.
Базаров | Кирсанов | |
Взгляды | Считает себя нигилистом, за которым стоит будущее. Отрицает общепризнанные нормы | Отрицает значение нигилизма, считая, что такие философские взгляды на жизнь являются угрозой для всего общества |
Цитаты | «Мы действуем в силу того, что мы признаем полезным, – промолвил Базаров. – В теперешнее время полезнее всего отрицание – мы отрицаем» | «Материализм, который вы проповедуете, был уже не раз в ходу и всегда оказывался несостоятельным»; «И эта зараза уже далеко распространилась» |
Нравственные ценности
Базаров | Кирсанов | |
Отношение к любви | «Любовь – белиберда, непростительная дурь»; «И что за таинственные отношения между мужчиной и женщиной? Мы, физиологи, знаем, какие это отношения. Ты проштудируй-ка анатомию глаза: откуда тут взяться, как ты говоришь, загадочному взгляду? Это все романтизм, чепуха, гниль, художество»; «Этакое богатое тело, хоть сейчас в анатомический театр» | «Подумайте, что может быть ужаснее, как любить и не быть любимым!» |
Отношение к искусству | «Порядочный химик в 20 раз полезнее всякого поэта»; «Рафаэль гроша медного не стоит» | Отмечает роль искусства, но сам им не интересуется: «Он не был рожден романтиком, и не умела мечтать его щегольски сухая и страстная… душа» |
Отношение к природе | «Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник» | Любит природу, которая позволяет ему побыть в уединении с самим собой |
Данная статья, которая поможет написать сочинение «Таблица «Спор Базарова и Павла Петровича»», рассмотрит политические, философские и нравственные взгляды представителей «отцов и детей» из романа И. С. Тургенева.
Полезные ссылки
Посмотрите, что у нас есть еще:
Тест по произведению
Доска почёта
Чтобы попасть сюда – пройдите тест.
-
Алик Тихан
14/15
Алина Зеленина
15/15
Флеш Цветков
13/15
Никита Картон
12/15
Роман Земцов
10/15
Зощ Хзщ
15/15
Лейсания Садриева
15/15
Марина Ерофеева
14/15
Бугр Друф
14/15
Николай Бугаев
13/15
Голосование за лучший ответ
Алексей Гаффаров
Мастер
(2345)
7 месяцев назад
1. В теперешнее время полезнее всего отрицание – мы отрицаем (Тургенев).
2. Надо его ввести – он робок, еще новичок… (Гончаров).
3. Да пусть их переглотают друг друга живьем, мне-то чего? (Достоевский).
4. Вы еще в опасности, рана может открыться (Пушкин).
5. Он с детства отличался замечательною красотой, к тому же он был самоуверен,
немного насмешлив и как-то забавно желчен, он не мог не нравиться (Тургенев).
6. Через минуту – опять визг и смех, пришлось ехать под громадным нависшим камнем (Чехов).
7. Все тихо, спокойно, и протестует одна только немая статистика: столько-то с ума
сошло, столько-то ведер выпито, столько-то детей погибло от недоедания… (Чехов).
8. «Нечего делать! – сказал наконец Базаров. – Взялся за гуж – не говори, что не дюж!
Приехали смотреть помещиков, давай их смотреть!» (Тургенев).
9. Вы взгляните на эту жизнь: наглость и праздность сильных, невежество и
скотоподобие слабых, кругом бедность невозможная, теснота, вырождение, пьянство,
лицемерие, вранье… (Чехов).
10. Несем мы его в приемный покой, кровь льет, страшное дело, а он все просит, чтобы ногу его отыскали, и все беспокоится: в сапоге на отрезанной ноге двадцать рублей, как бы не пропали (Чехов).
11. Попадать под суд из-за Лаевского, терять время, не стоит игра свеч (Чехов).
12. Характерные черты ломового коня, отличающие его от таланта, таковы: кругозор его тесен и резко ограничен специальностью, вне своей специальности он наивен, как ребенок (Чехов).
13. Ему не чужды и вопросы науки, он страшно сердится на себя за то, что забыл взять с Летающего острова семян от дерева, соком напоминающего русскую водку (Чехов).
14. Ведь было время, когда ни один мужчина не разговаривал с нею так, как Кирилин, и сама она порвала это время, как нитку, и погубила его безвозвратно, кто же виноват в этом? (Чехов)
15. Вот уж год, как мы с ним находимся в натянутых отношениях – он отвратительно
отвечает мне на экзаменах, а я ставлю ему единицы (Чехов).
ТатаНано
Искусственный Интеллект
(239305)
7 месяцев назад
1. В теперешнее время полезнее всего отрицание – мы отрицаем (Тургенев).
2. Надо его ввести: он робок, еще новичок… (Гончаров).
3. Да пусть их переглотают друг друга живьем – мне-то чего? (Достоевский).
4. Вы еще в опасности: рана может открыться (Пушкин).
5. Он с детства отличался замечательною красотой, к тому же он был самоуверен, немного насмешлив и как-то забавно желчен – он не мог не нравиться (Тургенев).
6. Через минуту опять визг и смех: пришлось ехать под громадным нависшим камнем
(Чехов).
7. Все тихо, спокойно, и протестует одна только немая статистика: столько-то с ума сошло, столько-то ведер выпито, столько-то детей погибло от недоедания… (Чехов).
8. «Нечего делать! – сказал наконец Базаров. – Взялся за гуж – не говори, что не дюж!
Приехали смотреть помещиков – давай их смотреть!» (Тургенев).
9. Вы взгляните на эту жизнь: наглость и праздность сильных, невежество и скотоподобие слабых, кругом бедность невозможная, теснота, вырождение, пьянство, лицемерие, вранье… (Чехов).
10. Несем мы его в приемный покой, кровь льет страшное дело, а он все просит, чтобы ногу его отыскали, и все беспокоится: в сапоге на отрезанной ноге двадцать рублей, как бы не пропали (Чехов).
11. Попадать под суд из-за Лаевского, терять время – не стоит игра свеч (Чехов).
12. Характерные черты ломового коня, отличающие его от таланта, таковы: кругозор его тесен и резко ограничен специальностью; вне своей специальности он наивен, как ребенок
(Чехов).
13. Ему не чужды и вопросы науки: он страшно сердится на себя за то, что забыл взять с Летающего острова семян от дерева, соком напоминающего русскую водку (Чехов).
14. Ведь было время, когда ни один мужчина не разговаривал с нею так, как Кирилин, и сама она порвала это время, как нитку, и погубила его безвозвратно – кто же виноват в этом? (Чехов)
15. Вот уж год, как мы с ним находимся в натянутых отношениях: он отвратительно отвечает мне на экзаменах, а я ставлю ему единицы (Чехов).
« ЦИТАТА ИЗ КНИГИ… »
#ЦИТАТА_ИЗ_КНИГИ_#нижневартовск #библиотекинижневартовска #mubisnv_гб6 #mubisnv
“…— Аристократизм, либерализм, прогресс, принципы, — говорил между тем Базаров, — подумаешь, сколько иностранных… и бесполезных слов! Русскому человеку они даром не нужны.
— Что же ему нужно, по-вашему? Послушать вас, так мы находимся вне человечества, вне его законов. Помилуйте — логика истории требует…
— Да на что нам эта логика? Мы и без нее обходимся.
— Как так?
— Да так же. Вы, я надеюсь, не нуждаетесь в логике для того, чтобы положить себе кусок хлеба в рот, когда вы голодны. Куда нам до этих отвлеченностей!
Павел Петрович взмахнул руками.
— Я вас не понимаю после этого. Вы оскорбляете русский народ. Я не понимаю, как можно не признавать принсипов, правил! В силу чего же вы действуете?
— Я уже говорил вам, дядюшка, что мы не признаем авторитетов, — вмешался Аркадий.
— Мы действуем в силу того, что мы признаем полезным, — промолвил Базаров. — В теперешнее время полезнее всего отрицание — мы отрицаем.
— Все?
— Все.
— Как? не только искусство, поэзию… но и… страшно вымолвить…
— Все, — с невыразимым спокойствием повторил Базаров.
Павел Петрович уставился на него. Он этого не ожидал, а Аркадий даже покраснел от удовольствия.
— Однако позвольте, — заговорил Николай Петрович. — Вы все отрицаете, или, выражаясь точнее, вы все разрушаете… Да ведь надобно же и строить.
— Это уже не наше дело… Сперва нужно место расчистить.
— Современное состояние народа этого требует, — с важностью прибавил Аркадий, — мы должны исполнять эти требования, мы не имеем права предаваться удовлетворению личного эгоизма.
Эта последняя фраза, видимо, не понравилась Базарову; от нее веяло философией, то есть романтизмом, ибо Базаров и философию называл романтизмом; но он не почел за нужное опровергать своего молодого ученика.
— Нет, нет! — воскликнул с внезапным порывом Павел Петрович, — я не хочу верить, что вы, господа, точно знаете русский народ, что вы представители его потребностей, его стремлений! Нет, русский народ не такой, каким вы его воображаете. Он свято чтит предания, он — патриархальный, он не может жить без веры…
— Я не стану против этого спорить, — перебил Базаров, — я даже готов согласиться, что в этом вы правы.
— А если я прав…
— И все-таки это ничего не доказывает.
— Именно ничего не доказывает, — повторил Аркадий с уверенностию опытного шахматного игрока, который предвидел опасный, по-видимому, ход противника и потому нисколько не смутился.
— Как ничего не доказывает? — пробормотал изумленный Павел Петрович. — Стало быть, вы идете против своего народа?
— А хоть бы и так? — воскликнул Базаров. — Народ полагает, что когда гром гремит, это Илья-пророк в колеснице по небу разъезжает. Что ж? Мне соглашаться с ним? Да притом — он русский, а разве я сам не русский.
— Нет, вы не русский после всего, что вы сейчас сказали! Я вас за русского признать не могу.
— Мой дед землю пахал, — с надменною гордостию отвечал Базаров. — Спросите любого из ваших же мужиков, в ком из нас — в вас или во мне — он скорее признает соотечественника. Вы и говорить-то с ним не умеете.
— А вы говорите с ним и презираете его в то же время.
— Что ж, коли он заслуживает презрения! Вы порицаете мое направление, а кто вам сказал, что оно во мне случайно, что оно не вызвано тем самым народным духом, во имя которого вы так ратуете?
— Как же! Очень нужны нигилисты!
— Нужны ли они или нет — не нам решать. Ведь и вы считаете себя не бесполезным.
— Господа, господа, пожалуйста, без личностей! — воскликнул Николай Петрович и приподнялся.
Павел Петрович улыбнулся и, положив руку на плечо брату, заставил его снова сесть.
— Не беспокойся, — промолвил он. — Я не позабудусь именно вследствие того чувства достоинства, над которым так жестоко трунит господин… господин доктор. Позвольте, — продолжал он, обращаясь снова к Базарову, — вы, может быть, думаете, что ваше учение новость? Напрасно вы это воображаете. Материализм, который вы проповедуете, был уже не раз в ходу и всегда оказывался несостоятельным…
— Опять иностранное слово! — перебил Базаров. Он начинал злиться, и лицо его приняло какой-то медный и грубый цвет. — Во-первых, мы ничего не проповедуем; это не в наших привычках…
— Что же вы делаете?
— А вот что мы делаем. Прежде, в недавнее еще время, мы говорили, что чиновники наши берут взятки, что у нас нет ни дорог, ни торговли, ни правильного суда…
— Ну да, да, вы обличители, — так, кажется, это называется. Со многими из ваших обличений и я соглашаюсь, но…
— А потом мы догадались, что болтать, все только болтать о наших язвах не стоит труда, что это ведет только к пошлости и доктринерству; мы увидали, что и умники наши, так называемые передовые люди и обличители, никуда не годятся, что мы занимаемся вздором, толкуем о каком-то искусстве, бессознательном творчестве, о парламентаризме, об адвокатуре и черт знает о чем, когда дело идет о насущном хлебе, когда грубейшее суеверие нас душит, когда все наши акционерные общества лопаются единственно оттого, что оказывается недостаток в честных людях, когда самая свобода, о которой хлопочет правительство, едва ли пойдет нам впрок, потому что мужик наш рад самого себя обокрасть, чтобы только напиться дурману в кабаке.
— Так, — перебил Павел Петрович, — так: вы во всем этом убедились и решились сами ни за что серьезно не приниматься.
— И решились ни за что не приниматься, — угрюмо повторил Базаров.
Ему вдруг стало досадно на самого себя, зачем он так распространился перед этим барином.
— А только ругаться?
— И ругаться.
— И это называется нигилизмом?
— И это называется нигилизмом, — повторил опять Базаров, на этот раз с особенною дерзостью.
Павел Петрович слегка прищурился.
— Так вот как! — промолвил он странно спокойным голосом. — Нигилизм всему горю помочь должен, и вы, вы наши избавители и герои. Но за что же вы других-то, хоть бы тех же обличителей, честите? Не так же ли вы болтаете, как и все?
— Чем другим, а этим грехом не грешны, — произнес сквозь зубы Базаров.
— Так что ж? вы действуете, что ли? Собираетесь действовать?
Базаров ничего не отвечал. Павел Петрович так и дрогнул, но тотчас же овладел собою.
— Гм!.. Действовать, ломать… — продолжал он. — Но как же это ломать, не зная даже почему?
— Мы ломаем, потому что мы сила, — заметил Аркадий.
Павел Петрович посмотрел на своего племянника и усмехнулся.
— Да, сила — так и не дает отчета, — проговорил Аркадий и выпрямился.
— Несчастный! — возопил Павел Петрович; он решительно не был в состоянии крепиться долее, — хоть бы ты подумал, что в России ты поддерживаешь твоею пошлою сентенцией! Нет, это может ангела из терпения вывести! Сила! И в диком калмыке, и в монголе есть сила — да на что нам она? Нам дорога цивилизация, да-с, да-с, милостивый государь, нам дороги ее плоды. И не говорите мне, что эти плоды ничтожны: последний пачкун, ип barbouilleur, тапер, которому дают пять копеек за вечер, и те полезнее вас, потому что они представители цивилизации, а не грубой монгольской силы! Вы воображаете себя передовыми людьми, а вам только в калмыцкой кибитке сидеть! Сила! Да вспомните, наконец, господа сильные, что вас всего четыре человека с половиною, а тех — миллионы, которые не позволят вам попирать ногами свои священнейшие верования, которые раздавят вас!
— Коли раздавят, туда и дорога, — промолвил Базаров. — Только бабушка еще надвое сказала. Нас не так мало, как вы полагаете.
— Как? Вы не шутя думаете сладить, сладить с целым народом?
— От копеечной свечи, вы знаете, Москва сгорела, — ответил Базаров.
— Так, так. Сперва гордость почти сатанинская, потом глумление. Вот, вот чем увлекается молодежь, вот чему покоряются неопытные сердца мальчишек! Вот, поглядите, один из них рядом с вами сидит, ведь он чуть не молится на вас, полюбуйтесь. (Аркадий отворотился и нахмурился.) И эта зараза уже далеко распространилась. Мне сказывали, что в Риме наши художники в Ватикан ни ногой. Рафаэля считают чуть не дураком, потому что это, мол, авторитет; а сами бессильны и бесплодны до гадости, а у самих фантазия дальше «Девушки у фонтана» не хватает, хоть ты что! И написана-то девушка прескверно. По-вашему, они молодцы, не правда ли?
— По-моему, — возразил Базаров. — Рафаэль гроша медного не стоит, да и они не лучше его.
— Браво! браво! Слушай, Аркадий… вот как должны современные молодые люди выражаться! И как, подумаешь, им не идти за вами! Прежде молодым людям приходилось учиться; не хотелось им прослыть за невежд, так они поневоле трудились. А теперь им стоит сказать: все на свете вздор! — и дело в шляпе. Молодые люди обрадовались. И в самом деле, прежде они просто были болваны, а теперь они вдруг стали нигилисты.
— Вот и изменило вам хваленое чувство собственного достоинства, — флегматически заметил Базаров, между тем как Аркадий весь вспыхнул и засверкал глазами. — Спор наш зашел слишком далеко… Кажется, лучше его прекратить. А я тогда буду готов согласиться с вами, — прибавил он, вставая, — когда вы представите мне хоть одно постановление в современном нашем быту, в семейном или общественном, которое бы не вызывало полного и беспощадного отрицания.
— Я вам миллионы таких постановлений представлю, — воскликнул Павел Петрович, — миллионы! Да вот хоть община, например.
Холодная усмешка скривила губы Базарова.
— Ну, насчет общины, — промолвил он, — поговорите лучше с вашим братцем. Он теперь, кажется, изведал на деле, что такое община, круговая порука, трезвость и тому подобные штучки.
— Семья наконец, семья, так, как она существует у наших крестьян! — закричал Павел Петрович.
— И этот вопрос, я полагаю, лучше для вас же самих не разбирать в подробности. Вы, чай, слыхали о снохачах? Послушайте меня, Павел Петрович, дайте себе денька два сроку, сразу вы едва ли что-нибудь найдете. Переберите все наши сословия да подумайте хорошенько над каждым, а мы пока с Аркадием будем…
— Надо всем глумиться, — подхватил Павел Петрович.
— Нет, лягушек резать. Пойдем, Аркадий; до свидания, господа.
Оба приятеля вышли. Братья остались наедине и сперва только посматривали друг на друга.
— Вот, — начал наконец Павел Петрович, — вот вам нынешняя молодежь! Вот они — наши наследники!
— Наследники, — повторил с унылым вздохом Николай Петрович. Он в течение всего спора сидел как на угольях и только украдкой болезненно взглядывал на Аркадия. — Знаешь, что я вспомнил, брат? Однажды я с покойницей матушкой поссорился: она кричала, не хотела меня слушать… Я наконец сказал ей, что вы, мол, меня понять не можете; мы, мол, принадлежим к двум различным поколениям. Она ужасно обиделась, а я подумал: что делать? Пилюля горька — а проглотить ее нужно. Вот теперь настала наша очередь, и наши наследники могут сказать нам: вы мол, не нашего поколения, глотайте пилюлю…”