Социальное неравенство неизбежно обязательно вечно и полезно кто сказал

На протяжении большей части истории института государства, оно не занималось вопросами социальной справедливости и равенства и не занималось перераспределением благ от богатых бедным. Государство тратило налоги на содержание армии и ведение войн, правители были прежде всего военачальниками, зачастую самостоятельно участвующими в сражениях, как и их министры. Забота о вдовах и сиротах осуществлялась постольку-поскольку христианские заповеди предполагали такую заботу. Но это была именно забота, осуществлялась из личных средств правителей и на добровольных началах — все остальное брали на себя социальные власти — Церковь, крестьянские общины, городские самоуправления, богатые меценаты и т.д. Социальное неравенство воспринималось как норма, а личная благотворительность — обязательным атрибутом праведного христианина.

Ссылка на мой канал на Медиуме, где впервые была опубликована эта статья: https://medium.com/@stankevichyus

Изменения происходили постепенно — по мере усиления института государства, ослабления Церкви и распространения скептицизма в отношении христианской морали — в Новое и Новейшее время. Прежние иерархии были разрушены, родовую знать сменили профессиональные чиновники (служилая знать), а государство стало восприниматься как источник нации, отражение суверенитета всего народа. Поэтому неизбежными стали социалистические поиски социального равенства — если прежний мир, где у каждого есть свое место в иерархии, более не существовал, а новый мир был куда проще, представляя собой государство и граждан — то было даже логично выводить из этой ситуации необходимость равенства между людьми-как-гражданами. Государство, как выражение нации, должно было сделать всех представителей одной нации равными.

Однако теория расходилась с практикой — новые реалии больших фабрик, их богатых владельцев, миллионов рабочих и мигрирующих в города крестьян порождали скорее новую иерархию. Не рассматривая марксизм (потому что эта идеология предлагает революционный способ решения проблемы), перейдем сразу к социал-демократии — её победоносное шествие по парламентам впечатляюще. Социал-демократия никогда бы не возникла в Средневековье или в Античности, да даже в Новое время — государство было недостаточно всеобъемлющим. Зато к концу XIX-го века оно таким становилось — отчасти благодаря войнам между европейскими державами, ибо нужно было снизить напряженность дома для успеха на чужой земле, отчасти в силу необходимости получить поддержку среди различных социальных групп политическим партиям. Первые движения в сторону государственного перераспределения и социальной справедливости начали вовсе не социал-демократы. Например в Германии это был Бисмарк и социал-демократом его назвать трудно. Но именно они подталкивали правящие режимы к принятию тех или иных социальных мер, ведь в противном случае социал-демократы смогли бы получить власть благодаря своему социальному популизму, набиравшему популярность среди наемных рабочих, чья численность все более и более увеличивалась. Например призыв расширить избирательное право на всех мужчин, среди которых наемных рабочих с относительно невысоким заработком было большинство.

Однако только в XX-м веке идеи социального равенства и социального государства стали действительно торжествующими — особенно после Второй Мировой войны. Именно после ВМВ стали распространятся и побеждать левые теории об угнетении и необходимости насаждения социального равенства с помощью государственного могущества. Если прежде вся деятельность в этом направлении ограничивалась только государственными медицинскими и пенсионными гарантиями и пособиями инвалидам, то в наше время основной акцент перенесен на равенство не между социальными классами, а между полами, сексуальной ориентацией, расами и религиями. Это совпало с отмиранием национального государства, с появлением в западных обществах множества представителей не-западных культур. Однако поле битвы остается прежним — вместо рабочих социальные льготы теперь предполагаются для чернокожих, мигрантов, женщин, геев, трансгендеров етс. Предпосылка простая — все должны быть равны в государстве, представляющем всех граждан, а если кто-то “недотягивает” или чувствует себя угнетенным — то государство должно помочь, перераспределить за счет более успешных. Последние стали ассоциироваться с белыми мужчинами —это следствие развития левых теорий об угнетении.

Разумеется, во всем этом есть своя логика, но это — порочная логика. Во-первых, социальное равенство просто невозможно — иначе бы государство за более чем сто лет смогло бы его обеспечить. На протяжении всей своей истории люди живут в условиях социального неравенства и никому еще не удалось его победить. Возможно, причиной тому является стремление человека выделяться и отличаться от себе подобных — даже если материальные условия крайне скудные, человек будет пытаться отличиться иными способами — талантом, репродуктивными достижениями, властью и т.д. Но и в убогом быте найдутся возможности достать материальные блага, которых нет у других — так было, например, в Советском Союзе, где не все имели возможность выехать за границу, но кто мог это сделать по службе, пользовался возможностью привезти иностранные товары. Также, в таких условиях всегда возникает черный рынок. Такой «черный рынок» будет всегда — люди просто не могут иначе, за исключением отдельных немногочисленных общин сектантского типа. Но, в отличие от рынка свободного, открытого для всех в любой момент времени, черный рынок — явление скорее элитарное, доступ к нему зависит от наличия связей. «Ассортимент» товаров, которые будут представлены на этом рынке, зависит от того, что именно в обществе расценивается как признак элитарности, обладание чем автоматически делает владельца «не-таким-как-все».

Во-вторых, стремление к социальному равенству наказывает тех, кто более талантлив или трудолюбив. Очевидно, что чем больше усилий для достижения результата прилагает человек, тем больше результатов он достигнет. И здесь возникает в-третьих — и это загадка лично для меня — почему в своем стремлении к социальному уравниванию люди ориентируются на худших, а не лучших. По какой-то причине жертвами уравниловки выступают трудолюбивые, здоровые, активные люди (большинство), которых вынуждают называть вещи политкорректными терминами (например, отказываться от слов «отец» и «мать» в документах, чтобы не оскорбить однополые пары, или недавно принятое в лондонском метро приветствие «привет всем» вместо «здравствуйте, леди и джентльмены») ради наделения привилегиями меньшинств. Другой пример — огромные бюджетные траты на образование чернокожих детей в США, очевидно гораздо хуже учащихся (и, о удивительно, они все равно продолжают учиться хуже) — хотя почему не потратить эти деньги на талантливых детей вообще, независимо от их цвета кожи? Ведь абсолютно понятно, что инвестиции в самых лучших дадут больше результатов и принесут плоды в т.ч. в пользу менее одаренных! Каким-то странным образом наша современная повестка справедливости и равенства предпочитает наказывать за успех, вместо того, чтобы мотивировать отстающих догонять лидеров. Могут сказать, что в силу разницы в старте (о чем мы еще поговорим), шансы у всех разные — но это очень спорный вопрос, ведь важнее всего сами ожидания людей, а не некие стартовые условия. Если человек знает, что ему однозначно нечего ждать от государства и оно не будет обеспечивать его всю жизнь — то мотивация развивать свой потенциал должна возрасти. Когда же человека с детства приучают к тому, что ему кто-то должен априори, то он так и останется в ожидании “ренты от угнетения” или ренты от государства. По этой причине многие богатые люди и не спешат оставлять своим детям наследство просто так, но ставят определенные условия для его получения. Гарантированная рента неизбежно снижает активность человеческой деятельности!

Можно сказать, что талантливые люди могут обойтись и без помощи, а вот менее успешным помощь нужна. Но это в-четвертых относится к вопросу нравственности такой политики. Помогая одним, государство делает это за счет налогов с других — это и есть политика перераспределения и здесь надо ответить на вопрос : «чем я заслужил такое к себе отношение» и «чем заслужили привилегии меньшинства»? Просто по-факту принадлежности к меньшинству? Но это не является заслугой. В таком случае мы получаем награждение не за заслугу, а с точностью наоборот — за её отсутствие. Либо же оцениваем право на получение помощи с точки зрения принадлежности к определенному меньшинству — но тогда это не социальное равенство, а в чистом виде старая добрая иерархия, ибо в иерархиях прошлого у высших классов были привилегии за счет низших классов. Таким образом мы снова приходим к выводу, что социальное равенство невозможно ни в каком виде. Только если старинные формы неравенства были сформированы естественным путем и были, в целом, открытыми системами, то современные формы неравенства основаны на государственном принуждении и являются закрытыми — вы не можете стать чернокожим, если родились белым и не можете сменить ориентацию. Единственная лазейка — это сменить пол или объявить себя «бесполым», но на это готовы весьма немногие.

В своей практике ведения дискуссий с представителями левых убеждений, сторонниками государственных мер по достижению социального равенства, я сталкивался с таким возражением: социальная несправедливость содержится в самом процессе рождения и воспитания детей, т.е. с ней сталкиваются с самого рождения, ведь один рождается в богатой семье, другой в бедной, третий — в средней и каждый получает разное воспитание, разное медицинское обеспечение, разное образование. Таким образом, будущее человека предопределено его социальным положением, его благополучие определяется факторами, которые от него не зависят. Поэтому нет ничего плохого в том, чтобы государство установило здесь некое равенство «в старте», насколько это возможно. Это аутентичный социалистический тезис — социалисты вообще находят моногамную семью источником неравенства и последующей несправедливости, наряду с Церковью и частной собственностью.

Аргумент кажется очень сильным поначалу, но в действительности он скорее эмоционально силен, нежели имеет серьезные основания в фактах. Мы все склонны к жалости к тем, кто по независящем от него (как нам кажется) обстоятельствам живет в нужде. Я сам такой, думаю и вы, дорогой читатель, тоже.

Если же разбираться, то данное убеждение социалистов основано на все тех же допущениях, что многие другие их тезисы — на наличии некоего пирога, заранее уже распределенного между людьми неравными порциями. Но посудите сами — неужели у вас нет знакомых, которые раньше зарабатывали мало, а потом стали зарабатывать если не много, то больше? Или, наоборот, неужто неизвестны примеры тех, кто из жизни без нужды попал в нужду? Если такие люди вам известны, то подумайте, что стало причиной их роста или падения. Это первое, что бросается в голову — потому что у всех нас есть какой-никакой круг знакомых.

Другое дело, что тезис о неравенстве в старте, если он верен, должен означать, что все успешные люди сегодня — это представители каких-то знатных родов, которые не одну сотню лет как богаты. Однако это маловероятно — современные миллиардеры и миллионеры не похожи на представителей аристократии. Я не припомню, чтобы Цукерберг, Дуров или Гейтс были рождены в очень богатых семьях. Я не припомню, чтобы основатель АлиБабы Джек Ма был рожден в очень богатой семье, как и его соотечественник актер Джеки Чан — насколько мне известно, он из очень бедной семьи. Даже такие классические успешные богатеи, как Генри Форд и Карл Бенц — один сын фермера-эмигранта, а другой — сын машиниста поезда — очень далеки от таких вещей. Однако им удалось стать успешными, известными и богатыми. Почему же? Предполагаю, что левые не учитывают такого явления, как социальная мобильность, весьма гибкую (динамичную) в обществе с высоким уровнем экономической свободы. Иными словами, это возможность человека добиться успеха не только при наличии материального богатства, обеспечивающего ему хорошее образование и медицину, но, в первую очередь, использовать свои личные качества, знания, таланты, да просто усердие и трудолюбие. Такая возможность доступна только в экономической среде, где роли не заданы заранее принудительной силой государства. Т.е. в условиях государственного планирования (или высокой роли государства в принятии экономических решений, где существуют лоббисты, близкие президенту, премьеру, королю и т.д. — образующие монополии), где человеческая деятельность распределяется в соответствии с госпланом, социальная мобильность ограничена решениями тех, кто руководит в соответствующем министерстве, регионе или номенклатурной иерархии— в таких условиях для восхождения по «социальной лестнице» важны не личные качества, а чтобы тебя «заметили» или просто наличие политической лояльности и благонадежности — и то, далеко не для всех. Соответственно, социальная мобильность высока только в условиях экономической свободы — потому что тогда перед человеком не возникает искусственных барьеров.

Нет оснований полагать, что в условиях отсутствия искусственных барьеров — установленных государством на основании силы закона и принуждения в пользу определенных социальных групп и лоббистов — существует какая-либо несправедливость в неравенстве на старте, если даже можно говорить о неравенстве как таковом в этом случае. Можно приводить много примеров, как бедные становятся богатыми, а богатые разоряются. В большинстве случаев такие перемены происходят в силу личных качеств людей — целеустремленности детей бедных и лени детей богатых (и наоборот). Каким бы ни было образование и медицина, доступные человеку с детства, это не дает гарантии успеха в будущем. Такой гарантии вообще никто не в силах предоставить — эта неизвестность служит своего рода фактором равенства между людьми разной степени достатка.

Другим фактором служит разница в характерах родителей. Далеко не все люди вообще стремятся к высоким жизненным стандартам. Не все находят в этом необходимость, а кто-то не ценит того, что имеет, и разбрасывается деньгами и временем впустую. Кто-то не воспользуется своим богатством, для того чтобы дать детям лучшее образование, а кто-то будет работать на трех работах в поте лица, чтобы обеспечить ребенку лучшую школу и институт. Здесь кроется настолько высокое разнообразие, что сложно вообразить, какую положительную роль может сыграть государственное «уравнивание».

Цель всякого человека, во всяком случае большинства — это не просто работа ради собственного благополучия, но и расчет на то, что удастся создать комфортные условия для семьи. Понятно, что каждый человек вкладывает в создание семьи очень разные ресурсы. Тут могут постараться даже не только родители, но и дедушки с бабушками. Даже накопления «на старость», отданные стариками внукам на образование могут служить, по логике левых, фактором неравенства на старте. И родители, будучи честными тружениками, создадут своему потомству условия, отличающиеся от условий, созданных родителями- лентяями. Почему мы не можем говорить здесь о награде за усердие родителей в виде лучшего образования и медицины для их детей? И почему каждый человек не должен знать об этой закономерности? Если подумать, то любое «выравнивание» мотивирует людей на лень, а у честных людей политика конструируемого государством равенства может вызвать чувство обиды и ощущение несправедливости к себе и необоснованных привилегий к тем, кто не задумался о будущем своих детей.

Я совершенно не вижу оснований пытаться какими-то манипуляциями заставить всех рождаться в одинаковых семьях, ибо это невозможно. Даже если мы представим фантастическую ситуацию, что государству удалось достигнуть материального равенства «на старте» (всем предоставлена одна сумма на развитие ребенка, а у тех, кто имел избыток, она была изъята), то никуда не денется неравенство на уровне генов, неравенство в силе любви родителей к детям и их личной заботе о них, поддержки детских начинаний, отношений между родителями (все то, что называют гармонией в семье) и различия в методах воспитания. Различия объективны.

О том, что различия между