Сей минерал если не нам то потомкам нашим зело полезен будет кто сказал
В конце семнадцатого века между Австрией, Польшей и Россией был заключен антитурецкий союз и христианские армии начали войну против турок. Война длилась 14 лет и за ее время Россия сумела добиться определенных успехов, взяв крепость Азов и присоединив к царским владениям часть азовского побережья. В 1696 году по приказу Петра I был заложен город-порт Таганрог, а для его обороны были построены несколько крепостей. При этом одно из укреплений, форт «Черепаха» было создано на специально насыпанном острове в двух километрах от берега.
Для охраны подступов к Таганрогу со стороны Крыма на берега реки Миус были переселены пятьсот казаков с семьями, из которых был создан таганрогский казачий полк. Также, чтобы заселить вновь приобретенные места Петр Первый начинает ссылать в Приазовье «на вечное житье» провинившихся простолюдинов, чиновников и дворян. Также в Таганроге была открыта первая в России каторга, на которую отправляли осужденных, обязанных трудом на пользу государства искупить свои преступления.
Активные меры правительства по заселению региона привели к тому, что Таганрог начал активно развиваться и застраиваться. Казалось бы, еще немного усилий и весь Донбасс будет присоединен к России, но в 1700 году началась война со Швецией и все ресурсы государства были брошены на борьбу против Карла Двенадцатого. Освоение южных степей пришлось отложить на долгие годы. Более того после неудачной войны с Турцией по Прутскому миру 1712 года России пришлось оставить Азов и уничтожить укрепления Таганрога. Лишь 24 года спустя, после очередной войны с турками Приазовье снова стало русским.
Начавший модернизацию страны государь Петр Алексеевич остро нуждался в развитии промышленности, для которой было необходимо сырье. В 1700 году Петр Первый основывает приказ рудокопных дел во главе с боярином Алексеем Тимофеевичем Лихачевым и дьяком Козьмой Бориным. Это учреждение должно было заниматься поиском новых месторождений, их разработкой и организацией металлургических заводов.
При приказе была создана специальная казенная команда рудокопов, которая непосредственно занималась поиском месторождений по всей России. Её руководителем был назначен Василий Михайлович Лодыгин. В 1709 году Лодыгин проводил геологоразведку в донских и донецких степях, где ему удалось найти железную руду.
Чтобы еще больше ускорить развитие горно-металлургического дела Петр Первый создал в 1719 году берг-коллегию (т. е. горную коллегию), которая должна была сменить приказ рудокопных дел, который уже явно не справлялся с объемом работ. Одновременно с учреждением берг-коллегии был издан закон о горных привилегиях, согласно которому все жители России получали право принимать участие в разведках полезных ископаемых и строительстве новых горных заводов.
Естественно, что внимание берг-коллегии обратилось и на Донбасс, тем более что потенциально эта земля была богата полезными минералами и прежде всего углем. По преданию, возвращавшийся из своего первого Азовского похода в 1696 году, Петр Первый увидел, как горит местный каменный уголь. Тогда государь якобы сказал: «Сей минерал, если не нам, то нашим потомкам зело полезен будет».
В 1721 году по указу Петра была организована первая государственная экспедиция по разведке недр Донецкого бассейна, которую возглавил талантливый рудознатец Григорий Капустин. Посылая его в малообследованные и слабообжитые края, начальник команды рудознатцев Василий Лодыгин доверил Капустину очень важное государственное дело, ведь до этого русским металлургам приходилось закупать уголь в Европе, что приводило к лишним затратам. К тому же угля требовалось все больше, и импорт не мог обеспечить все нужды отечественной промышленности.
В конце 1721 года Григорий Капустин находит пригодное для разработки месторождение каменного угля около реки Кундручьей. В следующем году рудознатец продолжил свои поиски в районе современных городов Артемовска, Лисичанска и Шахты. Исследователь установил, что тут уголь залегает не отдельными вкраплениями, а целыми пластами, удобными для разработки. Добытые тут образцы он отослал в берг-коллегию, которая в свою очередь отдала их на пробу кузнечному мастеру Марку Рееру.
Этот иностранец заявил, что найденный в Донбассе уголь непригоден ни для отопления ни производственных целей. В протоколе Берг-коллегии от 4 июня 1723 года сохранилась запись: «Иноземец, кузнечный мастер, Марко Peep сказал: который де земляной уголь дан ему пробовать, который взят в Воронежской губернии в донских городках, сысканной доносителем подьячим Григорием Капустиным, И он Peep тот уголь пробовал и по пробе явилось, что от оного угля действа никакого не показалось, только оный уголь в огне трещит и только покраснее, а жару от него никакого и как вынешь из огня, будет черно как впервой, разве де в том месте где оный уголь бран, выкопать того места глубже и не будет ли лучше, каков годной голландской уголь».
Сложно сказать, почему мастер дал такую характеристику нашему черному золоту. Толи по дороге посланный Капустиным уголь был заменен, толи Марк Реер был связан с голландскими торговыми фирмами, поставлявшими в Россию свой уголь.
Возмущенный Капустин по собственной инициативе и за свой счёт отправил донецкий уголь на пробу к кузнецам в Тулу и Москву. Отечественные мастера новое топливо одобрили, после чего рудознатец отправил донесение в берг-коллегию, в котором говорилось: «3 каменного уголья, взятого в казачьем городке Быстрянске, и в Туле, и в Москве пробы чинили. Делали кузнецы тем каменным однем угольем топоры и подковы новые и они, кузнецы, то уголье похвалили и сказывали, что от него великой жар, а в Санкт-Питербурхе по пробе иноземцы подписались, что будто жару от них нет. Знатно, не сущую пробу чинили».
В результате изучение недр Донбасса было продолжено, а вскоре началась и промышленная разработка угольных залежей. Уже в 1723 году в шахтах расположенных недалеко от Бахмута работало двести человек, обеспечивавших топливом солеваренные заводы и местные кузницы.
Однако после смерти императора освоение Донбасса на некоторое время приостановилось. Новая царица Екатерина I чтобы сэкономить средства распорядилась прекратить геологоразведочные работы в регионе. Однако своими открытиями Григорий Капустин заложил базу для создания тут промышленного региона.
Так началась история современного Донбасса.
***
При императрице Екатерине Великой русский натиск на юг продолжился. В результате двух войн, прошедших в 1768-1774 и в 1787-1791 годах огромные турецкие армии были разгромлены генералами Румянцевым и Суворовым, турецкий флот был сожжен адмиралами Орловым, Спиридоновым и Ушаковым. После этого Крым и все Северное Причерноморье были присоединены к России и империя начала осваивать свои новые владения. Поскольку, несмотря на размеры страны, население России все еще оставалось сравнительно малочисленным, то на свободные земли приглашались переселенцы из-за границы. Среди прочих мигрантов российское подданство приняли два сербских полковника Иван Шевич и Райко Прерадович, которые вместе со своими людьми покинули родину в поисках лучшей доли. Оба офицера были повышены в званиях, а их помощники получили офицерские и унтер-офицерские чины. Этих переселенцев правительство поселило в Донбассе между реками Бахмутом, Северским Донцом и Луганью. Возникший сербский анклав получил название Славяносербия. Стремясь подчеркнуть свое аристократическое происхождение, Прерадович на французский манер добавил к своей фамилии частицу «де», что при русификации привело к появлению нового варианта фамилии – Депрерадович. В обмен на полученную землю сербы были обязаны нести военную службу и для этого создали два гусарских полка, численностью по десять рот в каждом.
Основной функцией поселенцев была охрана границ и хозяйственное освоение земли, ранее никогда не знавшей плуга. Каждая рота получила свой участок земли, на которой строились дома, разбивались поля и сенокосы. Рядовые самостоятельно обрабатывали свои участки, а офицеры нанимали работников. Вдобавок к ротной земле сербские офицеры за службу получали земельные наделы, размер которых зависел от ранга офицера. Поэтому такая земля называлась ранговой дачей. Имевшие деньги офицеры основывали целые села, куда привлекали крестьян из Малороссии. В 1764 году полки Депрерадовича и Шевича были объединены в один полк из 16 рот, получивший название Бахмутского гусарского полка.
В это же время произошло переселение в Донбасс греков из Крыма. Произошло это потому, что после заключения в 1774 году Кучук-Кайнарджийского мирного договора, по которому Крымское ханство стало независимым от Турции резко обострились отношения между христианским и мусульманским населением Крыма. Поэтому родилась идея переселить православных из Крыма в Донбасс. Тем самым их спасали от резни и заселяли пустынные пространства Приазовья.
Переселение греков и армян возводится в ранг государственной политики, за осуществлением которой внимательно следила сама императрица Екатерина Великая. В своем указе графу Румянцеву-Задунайскому она писала: «…предохраняя жительствующих в сим полуострове христиан от угнетения и свирепства, которых они по вере своей и преданности к ним от мятежников и самих турок неминуемо претерпеть могут, надлежит и им дать под защитою войск наших безопасное убежище», тем самым продемонстрировав миру гуманную миссию России и выставив себя в роли заступницы угнетенных народов.
Принимая составленные Суворовым и греческим митрополитом Игнатием условия переселения, императрица Екатерина писала: «…для удобнейшего поселения вашего отвесть в Азовской Губернии … достаточную часть земли по рекам и по берегу Азовского моря… Всемилостивийше жалуем в пользу и выгоды всего общества без всяких в казну нашу податей».
28 июля 1778 г. из Бахчисарая выехала первая группа переселенцев. Подсчеты численности переселенцев, основанные на различных источниках и преданиях, дают самые различные результаты. Наиболее достоверным источником служит ведомость, составленная А.В.Суворовым, в которой приводятся следующие данные: «А сего из Крыма вышло 81386 человек. Греков среди них было 18.894. Больше всего греков вышло из Кафы (Феодосия) – 1643 человека, Бахчисарая – 1319, Карасбузара – 1424 человека; Стылы 1226, Янисоля – 831, Сартаны – 743, Мангуша – 773, другие села (всего греки вышли из 85 сел и 7 городов) были значительно меньше, насчитывая в основном по несколько десятков жителей».
Грекам были предоставлены земли по Северному побережью Азовского моря между реками Волчьей, Мокрые Ялы и Кальмиус. 26 июля 1780 года переселенцы из Крыма заняли город Павловск на Кальмиусе. Фактически тогда же Павловск был переименован в Мариуполь. Основывая новые поселения, греки давали им названия тех населенных пунктов, в которых они жили на полуострове. Исключение из этого правила составляет только город Мариуполь – населенного пункта под таким названием в Крыму не было.
Греки, жившие в Крыму, говорили на двух языках: одна группа пользовалась крымско-татарским языком, а другая – одним из диалектов новогреческого или крымскорумейским языком. В пределах крымскорумейского языка насчитывалось 6 языковых групп, взаимопонимание между которыми было очень слабым. Жителей Мариуполя, говоривших на крымскотатарском языке, сельчане именовали базарьотами (т.е. жителями «базара» – города). При заселении грекоязычные и татароязычные греки селились раздельно. Так, в Донбассе появились татароязычные села: Бешево (Вешуй, Старобешево), Богатырь, Камарь (Камар, Камара, Комар), Карань (Гранитное), Старый Крым (Ески Харым), Ласпа (Ласпи, Старая Ласпа).
Село Большая Янисоль, ныне город Великая Новоселка, было заселено представителями обеих языковых групп. Село Игнатевка (Старая Игнатьевка) было заселено потомками крымских грузин, говоривших по-татарски. Первоначально здесь же поселились и волохи (в Крыму они жили в городах Гезлеве и Бахчисарае), но в 1780-1782 годах они основали в 10 километрах к северу новое село, назвав его Новой Игнатовкой.
Именно при Екатерине Великой в 1769 году был заново отстроен Таганрог и был воссоздан Таганрогский казачий полк, казакам которого были пожалованы земли на берегу Миусского лимана. В полк по распоряжению командования принимали мужчин «к службе годных и способных, не престарелых и не увечных, не весьма молодых, но посредственных лет здоровых людей, которые бы имели у себя к службе годных две лошади и вооружены, были исправным ружьем, парой добрых пистолетов, саблею и пикою…»
“Сей минерал зело полезен будет”. Каменноугольная горячка в России. Часть 1.
В 1868 году в Донбасском бассейне начался так называемый период каменноугольной горячки, создавший в России целую отрасль промышленности. Тогда вошедшая в период капитализма и отстававшая в своем экономическом развитии от ведущих стран мира империя после отмены крепостного права сделала мощный рывок в погоне за индустриализацией державы. Именно он позволил аграрной России войти в число наиболее значительных индустриальных стран планеты.
“Сей минерал зело полезен будет”
Символами донской экономики издавна считались пшеница и рыба. Колос на гербе, олицетворяющий тучные нивы, голубой фон, обозначающий Тихий Дон с его фауной, подчеркивали экономические приоритеты региона. Однако нет на гербе того, без чего трудно себе представить Восточный Донбасс, – того самого минерала, который “если не нам, то потомкам нашим зело полезен будет”, который потом и кровью добывают уже двенадцать поколений донских рудокопов.
По официозной легенде, впервые о хитром минерале, дающем при горении сильный жар, было доложено Петру I в 1696 году, когда юный царь вторично ломился в запертое турецким азовским замком донское окно в Европу. Царь-плотник-де взвесил в лапище черную внушительную каменюку и изрек слова о пользе минерала, вошедшие едва ли не во все сборники по краеведению. Однако изрек и тут же позабыл – европейское “окно” и кровавые стрелецкие бунты занимали все мысли монарха.
Ни добывать уголь, ни использовать его как следует до начала века XVIII в России не умели. Сам жароемкий минерал был известен еще с античности, но первое документально зафиксированное использование его для топки имело место в 1095 году, в аббатстве Сан-Савер-ан-Рю, во Франции. К 1177 году в английском Йоркшире и французском Лангедоке уже наладили промышленную добычу каменного угля.
Первой индустрией, где он стал применяться, был обжиг извести, за ним последовали пивоварение и красильное дело. Большого развития из-за сильного задымления при сгорании низкокачественных фракций (с большой долей битума) уголь в Европе не получил – обыватели по старинке предпочитали топить более эстетическими дровами либо древесным углем. Более или менее качественный каменный уголь в Средние века добывали только в Шотландии и германском Аахене, поставляя его королевским дворам.
В России он также стал известен благодаря пресловутой Кукуевской слободе, где его показали Петру знакомые иноземцы. Оценить по достоинству минерал государь сумел лишь к концу жизни. По свидетельству многочисленных источников, “черный камень” казаки находили в глубоких балках и разломах задолго до петровских походов. Нельзя сказать, чтобы он получил массовое применение в быту – по старинке “степные рыцари” топили печи кизяками и хворостом, однако в бедном лесами Диком поле “горюч-камень” был подлинной находкой. Особенно в только-только нарождающейся промышленности. В частности, в кузницах и на бахмутских солеварнях, борьба за обладание которыми послужила одной из малоизвестных причин нашумевшего булавинского восстания, объявленного впоследствии в СССР крестьянской войной.
Ныне, конечно, сложно сказать, кто и когда стал главным первооткрывателем угольных месторождений на Дону. Одни называют чиновника солепромыслов города Бахмута Никиту Вепрейского и капитана Семена Чиркова, отыскавших “горюч-камень” как энергоноситель для нужд местной солеварни еще в 1721 году. В своем доносе императору они сообщали, что на угле, добытом в окрестностях Лисьего байрака (балки), бахмутские мастеровые люди варят соль и делают различные кузнечные поковки, а жители близлежащих поселений используют минерал для отопления жилищ. Другие говорят о 32-летнем лозоходце подьячем приказной избы из села Даниловского под Кинешмой Григории Капустине. С 1715 года он промышлял руду в устюжском, костромском и воронежском краях, открыв месторождения золота, серебра и иных руд, чем снискал себе расположение чиновников берг-коллегии.
Горюч-камень
7 декабря 1722 года Петр I издал указ “О приискании на Дону и в Воронежской губернии каменного угля и руд”: “На Дон в казачьи городки, в Оленьи горы, да в Воронежскую губернию под село Белогорье для копания каменного угля и руд… послать нарочного и в тех местах того каменного угля и руд в глубину копать сажени на три и больше и, накопав пуд по пяти, привезть в берг-коллегию и опробовать и в оном копании руд, уголья о вспоможении к губернатору Измайлову послать указ”.
Нарочным стал Григорий Капустин, посланный руководителем команды рудознатцев берг-коллегии Василием Лодыгиным на Нижний Дон, Северский Донец и речку Верхнюю Беленькую для приискания разрекламированного уголья. Энергичный подьячий времени зря не тратил и к зиме, по уши зарывшись в донской чернозем, близ реки Кундрючья нашел богатейшие залежи каменного угля и доставил в Москву “аж три пуда образцов”.
По результатам экспедиции Капустин докладывал Лодыгину: “Доносит вам рудных дел подьячий Григорий Капустин, что мною вынуто из донецкой земли уголье близ речки Кундрючья. Прошу принять и опробовать его в лаборатории”. Утверждал, что изучил пласт угля высотой в 1,14 метра. Справедливости ради следует заметить, что “угольного” опыта у парня не было никакого, он припер в столицу, по большей части, три пуда пустой породы лишь с вкраплениями угля, которая не горела. Зарыться глубже у него не было ни физических, ни технических, ни материальных возможностей.
Понятное дело, в высшем горном управлении берг-коллегии скорчили недовольные физии и вытолкали рудознатца вон: нечего, мол, казенные деньги на ерунду переводить. Впоследствии все это спишут на “засилье иностранцев в коллегии, на корню убивавших все русские инициативы”. Однако не на тех напали, подьячий тоже был не лыком шит.
“С каменного уголья, взятого в казачьем городке Быстрянском, и в Туле, и в Москве пробы чинили, – доказывал он, – Делали кузнецы тем каменным угольем топоры и подковы новые, и они, кузнецы, то уголье похваляли и сказывали, что от него великий жар, а в Санкт-Петербурге по пробе иноземцы то подписали, что будто жару от них нет. Знатно, несущую пробу чинили”.
Парня неожиданно поддержали солеварцы. В донесении от 23 января 1724 года Никита Вепрейский докладывал Петру I: “Работными людьми оное уголье окоповано в горе по мере в длину пятнадцать сажен, в вышину десять сажен…, оное уголье в гору пошло в глубину, а сколько его в глубину есть, о том неведомо…, сверх оного уголья – великая гора в вышину сажен десяти и больше и окопать оного уголья такими малыми людьми в скором времени невозможно”.
Поддержка пригодилась – дело дошло уже до Петра. Ввиду отсутствия в государстве Российском опытных угольных мастеров царь отдал распоряжение вице-адмиралу Томасу Гордону о приглашении углекопов из-за границы.
“Зело нам нужно, – писал ему Петр, – чтобы ты из Англии или Шкоции (Шотландии) выписал двух человек, которые знают находить уголье каменное по приметам сверху земли и чтобы были искусны в своем мастерстве…”
Угольный первенец
Со смертью первого российского императора “сей минерал” был прочно позабыт, а имя подьячего Капустина, скончавшегося восемью годами позже, вообще сгинуло со страниц истории. Понадобилось еще 70 лет “бабьего царства”, чтобы уже почти на смертном одре великая государыня Екатерина II издала наконец 14 ноября 1795 года указ, согласно которому в той самой Лисьей балке (ныне Лисичанск) был основан первый рудник Донецкого бассейна. Заложили и построили нынешний город сами рудокопы – выходцы с Липецких заводов и города Петрозаводска. А уже в следующем году на первенце угледобывающей промышленности России – казенном руднике Лисичанска было добыто 13142 пуда и 39 фунтов каменного угля. За первые десять лет своей работы он выдал на-гора 2,2 миллиона пудов угля.
Развитие металлургии в вечно воюющей империи требовало значительных запасов сырья для плавильных печей. Перевооружение армии в преддверии предполагаемых длительных войн за передел Европы на рубеже XVIII-XIX веков заставил вспомнить и подьячего из Кинешмы. По следам Григория Капустина добывать “горюч-камень” на Дон двинулись ранее не признающие ничего, кроме военной службы, казаки. Владеть недрами в области Войска Донского разрешалось только им.
В 1805 году войсковой старшина Федор Попов заложил свой хутор возле реки Грушевки (позднее он стал называться поселком Поповка города Шахты). Неподалеку от него на собственном хуторе обосновался старшина Максимов (ныне станция Каменоломни), севернее – старшина Власов положил первый сруб хутора Грушевско-Власовского. Все хутора были приписаны к станице Кривянской. На хуторе Попова по ревизским сказкам значились 12 казаков и 14 крепостных душ.
В 1809 году Попов построил первую шахту Восточного Донбасса с вертикальным стволом колодезного типа глубиной 25 метров с ручным подъемом (воротом). Первыми шахтерами области и были те самые 14 крепостных душ. Поскольку производительность шахтенки была крайне низкая, добытый ими уголь отправлялся в новую столицу донского казачества – насквозь промерзший на крутой горе Новочеркасск для отопления зданий и казачьих казарм. Затея была тягомотная и хлопотная для “степного рыцаря”, поэтому войсковому старшине она быстро наскучила.
В 1810 году хутор Поповка был продан на аукционе полковнику Грекову, который отказался от ведения сельского хозяйства, а своих крепостных перевел на работу в шахту, введя им натуральную плату – четвертую часть от добытого угля. Понятное дело, что у тех сразу же появился стимул, и добыча в Поповке круто возросла.
В 1817 году молодой новочеркасский торговый казак Семен Кошкин построил еще одну достаточно перспективную шахту с конным воротом. Дела у торговца пошли неплохо, благодаря чему впоследствии к горному делу приобщился и его сын Иван. Сам же Семен через полвека уже прославился как строитель первого ростовского водопровода и прилежный староста новочеркасского Михайло-Архангельского храма, чьим усердием и были собраны средства на его строительство. Прах одного из первых “угольных генералов” был похоронен в усыпальнице этого собора.
Первоначально войсковое руководство сквозь пальцы смотрело на подземные забавы своих атаманов. Немногочисленные энтузиасты этого дела закладывали шурфы, где им заблагорассудится, благо землицы на Дону было сколь угодно, и ковырялись в ней с разной степенью удачливости. Служивое казачество лишь потешалось над перемазанными лицами горняков, считая ниже собственного достоинства зарываться ближе к преисподней.