Прошлое не безупречно но упрекать его бессмысленно а вот изучать полезно
Внимание! Статья не несёт в себе никаких политических подтекстов и призывов агитировать тот или иной политический строй. Это просто обзор на мысли писателей, которые жили в СССР вот уже более века назад.
С нами интересно!
Немногие сегодня вспомнят 20-е и 30-е годы двадцатого века. История постепенно стирает имена, даты и события. Самые яркие, конечно, остаются. Или те, которые угодны сегодняшнему времени. Но ведь именно это время дало миру целую плеяду талантливых поэтов и писателей, которые как никто другие видели человеческую сущность во всех её ипостасях.
Именно об этом и поговорим в этой необычной статье.
Павел Петрович Бажов
Павел Бажов писатель не простой. Больше всего внимания в своих произведениях автор уделяет простым рабочим людям. Сам Бажов был фольклорист и свои знаменитые произведения называл «сказы». А некоторые высказывания автора из этих знаменитых произведений можно вообще преподносить как своеобразный “учебник жизни”. Например:
Не нами сказано: чужое охаять мудрости не много надо, а свое придумать — не одну ночку с боку на бок повертишься.
Каменный цветок
Тема тонкого камнерезного мастерства в творчестве Бажова не господствующая, она подчинена теме счастья и высокого достоинства человека труда. В этом — одна из важнейших принципиальных особенностей автора «Малахитовой шкатулки». Бажов создает поэтический образ рабочего-мечтателя, отвергающего предложение хозяйки Медной горы остаться у нее и стать великим мастером. Данила предпочитает забыть ее искусство, ибо не может он «людей забыть», а невесту Катю вспоминает постоянно, «каждую минуту».
Годы, конечно, всякого заденут: малому прибавят, у старого из остатков отберут, не пощадят.
Малахитовая шкатулка
В произведениях Бажова неповторима интонация, идущая от лукавой побасенки, иронического прищура бывалого человека. Эта «шутейная» окраска придает дополнительную теплоту и очарование многослойному бажовскому сказу. В «Малахитовой шкатулке» сказ обрел качества не только чистой поэзии, но и углубленной философичности.
Не зря сказано — полюбится сова, не надо райской пташки.
Малахитовая шкатулка
Крупнейшие прозаики 30-х годов, разрабатывая тему труда как составную часть проблемы революции и нового человека, подчиняли этой философско-этической задаче структуру своих произведений.
Тоже ведь сказы не зря придуманы. Иные — в покор, иные в наученье, а есть и такие, что вместо фонарика впереди.
Пётр Бажов. Сказы
Фёдор Васильевич Гладков
Фёдор Гладков как бы продолжил линию Бажова, но со своим личным взглядом. Создав психологически глубоко и последовательно разработанные образы передовых рабочих (Прокоп, Катя Бычкова, Кольча), писатель показал, как сами люди физического труда начинают понимать значение интеллектуальной энергии в ходе социалистического строительства. Даже в простых диалогах его героев мы наблюдаем философский подтекст:
— Энтузиазм — …как ливень: непродолжителен и вреден.
— Энтузиазм — это не ливень, это — огонь.
“Цемент”
Происходящей на Западе изоляции личности труженика от творческого участия в создании техники и управлении народным хозяйством (так называемый «тейлоризм», нашедший наиболее яркое образное воплощение в кинофильме «Новые времена» Чаплина и романах Э. Синклера) Гладков противопоставляет совершенно иные явления. В «Энергии» получает всестороннее раскрытие социалистическое содержание труда в условиях нового общества.
Какой вы идеей его взволновали, чтобы он был не шкурник, а сознательный пролетарий?
“Цемент”
Основное и главное в романе о современности было рождено новой идеологией и новой эпохой: чтобы раскрыть социалистический характер труда, необходимо было показать, как преодолеваются былая разобщенность людей, фетишизм вещей, механистическое понимание работы, профессиональная скрытность и замкнутость.
Ты не знаешь, как живут машины… не знаешь… Можно сойти с ума, ежели видишь это и чувствуешь…
“Цемент”
В этом отношении прошлое западноевропейской литературы ничего не могло подсказать. Правда, оставалась и другая сторона вечной социально-философской проблемы труда: борьба человека с природой. Однако и здесь опыт зарубежной литературы мог пригодиться лишь частично, поскольку в условиях революции процесс преобразования природы осмыслялся не как борьба одиночек, но как творческий организованный труд коллективов людей, объединенных общей целью.
Мы биты, но мы научились и бить…
“Цемент”
И наконец главный буревестник революции Максим Горький
Максим Горький (Алексей Пешков) в 30-е годы
Тот же Фёдор Гладков, прочитав роман о “Жизнь Клима Самгина” обвинял его в ненависти ко всему человечеству. Высказывания в книге есть прямо скажем неоднозначные:
Вражда к женщине началась с того момента, когда мужчина почувствовал, что культура, создаваемая женщиной, – насилие над его инстинктами.
От Горького генетически ведет свою историю образ труженика и творца, революционера-практика. Впервые в истории мировой литературы М. Горький соединил поэзию труда с героизмом революционного преобразования жизни. И всё таки Горький был прав, когда говорил:
Да не о том думай, что спросили, а о том — для чего? Догадаешься — для чего, тогда и поймёшь, как надо ответить.
Или:
Прошлое не безупречно, но упрекать его бессмысленно, а вот изучать полезно.
(с) Из доклада на Первом всесоюзном съезде советских писателей 17 августа 1934 года
Тип героя, в котором нуждалась советская романистика, был намечен Горьким уже в образе Нила. Но тип романа о труде в русской литературе отсутствовал.
Лайк и подписка – лучшая награда для канала.