Полезные ископаемые относятся к ресурсам которые считаются исчерпаемыми

Тепловые двигатели выделяют в атмосферу углекислый газ и загрязняют её азотными и серными соединениями и другими вредными веществами. Переход на возобновляемые источники энергии, строительство солнечных, ветровых электростанций, модернизация производств частично решает проблему.

Свинец, сажа, диоксид азота оказывают отрицательное воздейтствие на здоровье животных и растений, загрязняя почву и воздух. Особенно опасен свинец и другие тяжелые металлы.

К основным видам горючих полезных ископаемых обычно относят органические природные ресурсы, такие как нефть, газ, уголь, горючие сланцы, торф и другие. Разведанные запасы этих ресурсов оцениваются до 1,5–2 трлн тонн нефтяного эквивалента. Из них на нефть и газ приходится около 40% от общих разведанных извлекаемых запасов горючих полезных ископаемых. Однако в мире ведется глобальная разведка возможных площадей нефтегазоносности. К примеру, запасы только российского арктического шельфа рядом специалистов оцениваются в 100 млрд тонн. На данный момент в мире для месторождений нефти КИН (коэффициент извлечения нефти) составляет от 30 до 40%.

Запасы большинства месторождений при достижении проектного КИНа переводятся в категорию трудноизвлекаемых запасов или становятся нерентабельными. Разработка трудноизвлекаемых запасов ограничивается научно-техническим прогрессом. Так, к примеру, разработка Ярегского месторождения нефти сетками скважин в 1930–1940-х годах осуществлялась с КИНом лишь в 1,17–6% для отдельных участков месторождения. Применение и ввод термошахтного способа добычи в 1960–1970-х годах позволили поднять это значение по ряду отдельных блоков до 50%, а на некоторых участках и до 70%.

Проведем небольшой математический расчет на примере добычи нефти. Извлекаемые разведанные запасы нефти в мире оцениваются порядка 300 млрд тонн. Ежегодная добыча составляет около 4,43 млрд тонн. При сохранении темпов добычи и современном техническом и технологическом развитии этих запасов хватит почти на 70 лет. Но мы знаем, что ежегодно регистрируются новые месторождения, а также наука не стоит на месте. Возможность полной выработки полезных ископаемых существует, но, скорее всего, ни мы, ни наши дети этого уже не увидят.

Но если это все-таки случится, человечеству придется искать альтернативу. Для замещения угля, нефти или газа в промышленности, в частности, для выработки электричества, давно уже используют иные источники энергии, такие как ядерные реакторы, гидроэнергию и др. Ввод солнечных батарей при данном технологическом и техническом развитии невозможен, так как их КПД очень и очень низок.

Использование «альтернативных» источников энергии ограничивается многими факторами: экологическими, природными. экономическими, социальными и другими. Для отказа от нефти и газа в бытовом масштабе требуется, во-первых, преодоление монополизации рынков, в частности автомобильных. На данный момент, альтернативой этим видам топлива являются электричество и биоэтанол. Но если электричество тоже непосредственно связано с ресурсами, то с биотопливом немного другая ситуация. Для производства данного топлива необходимо выращивать «топливные» сельскохозяйственные культуры. Но чтобы обеспечить этим горючим весь мир, придется засеять огромные территории, на которых на данный момент взращивают обычные сельскохозяйственные продукты. В условиях постоянно растущего населения Земли осуществление такого варианта на мой взгляд невозможно.

Из всего сказанного можно сделать следующие выводы:

1) при данном развитии альтернативы горючим полезным ископаемым практически нет;

2) запасов хватит на 100 лет и более.

В моём представлении вопрос о «включении» или «невключении» должен решать сам язык самостоятельно безотносительно того, что думают разномастные активисты.

Если рассматривать вопрос феминитивов в русском языке, то из-за того, что данный вопрос чрезмерно идеологизирован, приходится в той или иной мере занимать чью-то сторону. Моя личная точка зрения такова, что я не против феминитивов как таковых, которые образовались и образуются естественным образом, но я против тех, которые нам навязывают активисты. Сейчас объясню свою позицию.

Если мы говорим про устоявшиеся феминитивы вроде «актриса», «учительница» или «студентка», то это внутренние процессы языка не нарушает, — они образовались естественным образом в ходе развития языка и никого не шокируют. Если мы говорим про новоизобретённых «авторок» и «блогерок», то нарушают. Теперь давайте проследим, как происходит нарушение.

1. Суффикс «к-»

Вся проблема этих феминитивов заключается в том, что суффикс «к-» со значением профессии в женском роде начали добавлять к словам, к которым он естественным образом не присоединился бы. А именно: суффикс «к-» относительно легко может присоединиться к словам с ударением в основе на последний слог (хотя там тоже есть свои нюансы) — студе́нт > студентка, тенниси́ст > теннисистка, но а́втор, блóгер, диза́йнер под это правило уже не подходят, так как к этим словам мы охотнее присоединяем суффикс «ш-». Суффикс «к-» мы можем присоединить к таким словам, если имеем в виду нечто неодушевлённое, скажем «авторкой» можно назвать авторскую работу, но никак не человека.

2. Суффикс «ш-»

Если задать феминистке вопрос, а почему «блогерка», а не «блогерша»? — ответ последует такой — «суффикс „ш-“ несёт значение жены кого-то, как в словах „генеральша“ или „капитанша“, поэтому он не годится». При этом то, что она два предложения назад писала, что язык меняется, продвигая идею новообразованных феминитивов, её нисколько не смутит, как не смутит её и употребление ею же слов «кассирша» или «вахтёрша» без смысла «жена кассира» или «жена вахтёра». В современном русском языке именно суффикс «ш-» имеет бóльшую силу в образовании феминитивов, чем суффикс «к-», у которого, помимо значения профессии, есть ещё куча других смыслов, бóльшая часть из которых имеет явно фамильярную и пренебрежительную окраску. Это, кстати, тоже феминисток, почему-то не смущает.

Ну и вернёмся к тому, что, говоря о новообразованных феминитивах, мы не можем не учитывать и идеологическую заряженность их сторонниц, поэтому нам нужно разобрать самый частый аргумент о необходимости их использования, чтобы, как говорят феминистки, «сделать видимой женщину».

Во-первых, ощущается совершенная разнонаправленность процессов в русском языке и в английском по данному вопросу. Если американские феминистки хотят устранить любое упоминание о различии полов в языке, — например, вы уже не услышите слова stewardess, только flight attendant, а в наиболее «прогрессивных» кругах звучит призыв не использовать гендерноокрашенный язык, дабы не задеть чувства всяких там трансгендеров и небинарных, то в русском — наоборот, стремятся всячески подчеркнуть пол, — отсюда все эти авторки и блогерки.

Во-вторых, посмотрите, какие профессии обычно выбирают сами феминистки, чтобы протолкнуть феминитивы: авторки, блогерки, философини и т. д.. Так вот, в русском языке уже сейчас можно образовать вполне естественным образом, никого не шокируя, слова типа сталелитейщица, крановщица, трубоукладчица или водопроводчица. Вопрос — меняет ли ВОЗМОЖНОСТЬ в языке образовывать такие слова ПРЕДСТАВЛЕНИЕ о том, что эти работы, в подавляющем большинстве выполняющиеся мужчинами, будут выполняться на равных или в равной пропорции женщинами?

В-третьих, в русском языке есть слово «судья». Оно имеет окончание «-я», характерное для большинства слов женского рода, а корпус судей в РФ на 66% состоит из женщин. Более того, принятое обращение к судье «Ваша честь» — тоже в женском роде. Вопрос, кого мы себе представим — мужчину или женщину, — когда скажем слово «судья», если речь идёт о футболе или хоккее?

В-четвёртых — непонятен смысл этого действа, так как на вопрос, поспособствует ли эта деятельность улучшению восприятия гендерного равенства, мы можем ответить уже сейчас.

Рассмотрим два родственных друг другу языка — иврит и арабский. Эти языки имеют очень похожую грамматику, феминитивы, кстати, и там, и там образуются очень легко, а женщину видимой делают и существительные, и прилагательные и даже глаголы, спрягающиеся для слов мужского и женского рода по-разному. Стоит ли говорить о том, что положение женщин в обществе у арабов и евреев, мягко говоря, немного отличается?

Ещё достаточно показательным в этом роде является испанский язык, где феминитивы могут образовываться очень легко, но, если сравнивать по странам Латинской Америки, то от страны к стране ситуация с женскими правами и восприятием гендерного равенства в обществе абсолютно разная.

Вообще, если совсем по-научному взяться за вопрос устранения гендерного неравенства из языка, то нужно браться для начала не за феминитивы, а за множественное число, которое по умолчанию формируется из слов мужского рода, несущего в себе функцию рода общего. Работники — это люди обоего пола в то время как работницы — только женщины. И это с учётом того, что пара суффиксов -ик/-иц, наверное, единственная в своём роде, где существует полное равноправие с точки зрения возможности формирования названий профессий в русском языке. То есть, если доводить мысль о том, как же нам достичь в языке гендерного равенства, до своего логического завершения, нам нужно придумать и научить всех людей заставить использовать суффиксы типа -ик/-иц для всех профессий (не «автор», а пара «авторик/авторица»), при этом придумать какой-то гендерно-нейтральный способ формирования множественного числа, чтобы слово типа «работники» обозначало исключительно сотрудников мужского пола.

И тут уже по факту нам нужно ответить на самый главный вопрос: зачем вообще пытаться насильно изменить язык? Зачем тратить какие-то неимоверные человеческие, интеллектуальные и финансовые ресурсы на продвижение сомнительной идеи с не менее сомнительным результатом? Гораздо более правдоподобный исход всех этих причудливых инициатив по изменению языка будет таким — вангую, слово «авторка» постигнет та же судьба, что и слово «мокроступы», которые предлагали пуристы ХІХ в., желавшие очистить русский язык от заимствований, вместо слова «галоши».