Перспективы разведки и добычи полезных ископаемых
Направления поиска
Фото: Стоян Васев, Алексей Тихонов
«Газпром нефть» выступила одним из организаторов крупной международной конференции по геологоразведке «ПроГРРесс’19», которая прошла в ноябре прошлого года в Сочи. Журнал «Сибирская нефть» пригласил участников конференции рассказать об актуальных мировых трендах в отрасли и обсудить перспективы международного сотрудничества в геолого-разведочных проектах на территории России
Геологоразведка будущего
— Исходя из трендов развития энергетики, какие важнейшие изменения в области геологоразведки в ближайшие 5–10 лет вы ожидаете?
Георг Брессер: Нефтегазовая отрасль будет постоянно меняться, но прогнозный запрос на углеводороды в ближайшие 10 лет и далее говорит о том, что нефть и газ продолжат играть важную роль в глобальной экономике. Геополитические тенденции, а также политические факторы на рынках потребления могут затронуть и геологоразведку. Тем не менее геолого-разведочные работы (ГРР) останутся ключевым видом деятельности, которая сможет обеспечить конкурентоспособные ресурсы и запасы. При этом будет усиливаться внимание к вопросам эффективности геологоразведки и разработки, технологического развития, влияния на общество и окружающую среду.
Брам Брейн: Я думаю, геологоразведка на нефть и газ продолжит развиваться еще как минимум на протяжении нескольких десятилетий. В связи с ростом населения потребность в углеводородном топливе сохранится, хотя возможно смещение баланса от нефти в пользу более экологичного газа. То, насколько проявят себя альтернативные энергетические решения, зависит от их коммерческой конкурентоспособности. Кроме того, большое значение будет иметь и общественное мнение по поводу нефти и газа в странах Организации экономического сотрудничества и развития. Косвенно оно может повлиять на получение нефтегазовыми компаниями поисковых участков от государства.
Ларс Драге: Стремление к декарбонизации, скорее всего, станет одной из важнейших тенденций. Газ — естественный мостик для перехода к нулевому балансу выбросов углерода. Кроме того, к нефтегазодобывающим компаниям будут предъявляться более жесткие требования по обеспечению нейтрального уровня выбросов углерода, включая его улавливание и хранение. Поэтому возможно обновление геологоразведочного портфеля в пользу большего количества газовых проектов, предполагающих снижение выбросов углерода.
Яранд Ристад: По мере стабилизации цен на нефть, а значит, и бюджетов нефтегазовых компаний, геологоразведка снова будет развиваться в компаниях, готовых к инвестициям, но будет фокусироваться на более зрелых нефтегазоносных бассейнах. Компании-мейджоры будут инвестировать в изучение высокорисковых, но перспективных новых регионов. Существующие мировые тренды свидетельствуют о том, что мейджоры готовы к выходу в богатые газом регионы, которые ранее игнорировались. Так что, возможно, активные работы начнутся в Восточной Африке, Индии, на шельфе Китая. По оценкам экспертов Rystad Energy, cпрос на жидкие углеводороды достигнет пика к 2030 году, соответственно будет расти и потребление на фоне все возрастающего значения возобновляемых источников энергии.
Анатолий Бибик: На мой взгляд, в ближайшие 5–10 лет в области геологоразведки основные ожидания связаны со значительным сокращением цикла ГРР без потери качества и значительного увеличения затрат. Важнейшими факторами, влияющими на ожидаемый результат, будут оставаться уровень технологического развития ключевых игроков (нефтяных компаний — заказчиков и сервисных предприятий — исполнителей), а также качественное инженерное и научное сопровождение выполняемых исследований.
Юрий Масалкин: Полезные ископаемые и их производные будут актуальны в мире еще долгое время. Тем не менее, чтобы в перспективе ближайших десятилетий оставаться в топе, нефтегазовым компаниям необходимо корректировать подход к геолого-разведочному бизнесу. Именно бизнесу, а не сопровождающей функции, которая тратит деньги на рискованные проекты без гарантии экономического эффекта. Пока такой подход является прогрессивным даже по меркам западных компаний, однако вектор развития не вызывает сомнений. Более того, успешный опыт «Газпром нефти» уже сейчас позволяет нам смотреть на ГРР как на бизнес, который, работая с высокими рисками, обеспечивает большую добавленную стоимость.
Поскольку всей мировой отрасли необходимо работать с ощутимо более рискованными и сложными ГРР-проектами, важно уметь снижать эти риски. Наиболее эффективным инструментом я считаю разного рода партнерства. Это и общие технологические проекты, и создание совместных предприятий, и развитие нового формата отношений с подрядчиками, которые фактически переходят в категорию партнеров.
Люди и технологии
— Смогут ли цифровые технологии открыть новые прорывные возможности для бизнеса в ГРР или позволят лишь оптимизировать процессы?
Ларс Драге: Думаю, что по мере развития технологий стоит ожидать прорывов. Цифровизация, машинное обучение позволяют обрабатывать и анализировать огромные массивы информации. Это все в большей степени будет использоваться для выявления перспектив и бизнес-возможностей. Также от цифровизации выиграют направления планирования и бурения скважин, поскольку эти процессы станут быстрее и дешевле.
Георг Брессер: Цифровизация с большой вероятностью фундаментальным образом изменит все рабочие и технологические процессы в геологоразведке. Основной эффект может быть достигнут за счет интеграции и аналитики всех видов доступной информации и знаний.
Брам Брейн: Нефтегазовые компании с большим энтузиазмом внедряют цифровые решения и искусственный интеллект. Я в этом смысле более осторожен и думаю, что в лучшем случае это позволит оптимизировать процесс, но в процессе принятия решений всегда будет присутствовать человеческий фактор. Например, в области производственной безопасности: мы бы не хотели, чтобы компьютер отвечал за прогнозирование давления в пласте. Геологоразведка — это управление неопределенностями и сценарное развитие, что предполагает экспертную оценку человеком и стратегический аспект в принятии решений. Не вижу, чтобы это менялось.
Анатолий Бибик: Потенциал новых цифровых технологий для развития геологоразведки в ближайшем будущем огромен. Тот массив геолого-геофизических данных, который получают при геологоразведке перспективного объекта (новый нефтегазоносный район, отдельная ловушка или просто дополнительный пласт) является базовым для принятия основных решений о будущей добыче нефти и газа. На практике, однако, он используется крайне ограниченно, лишь на 10–20%. Новые цифровые технологии вполне способны повысить уровень полезного использования этих данных и значительно оптимизировать многие процессы.
Яранд Ристад: В нефтегазовой отрасли цифровая трансформация находится еще в самом начале пути и в геологоразведке применяется в основном для удаленного мониторинга процессов поисково-разведочного бурения. Тем не менее новые подходы к бурению и изучению пластов могут значительно оптимизировать процессы. Горькая правда заключается в том, что не только сама отрасль, но даже профильные департаменты в различных нефтегазовых компаниях недостаточно активны, работают изолированно в рамках жестко установленных правил. Вот несколько ключевых задач цифровой трансформации: понимание потребностей бизнеса; комплексное развертывание в рамках всего бизнеса — поскольку цепочка создания стоимости едина и все ее звенья взаимозависимы; распространение на более широкую экосистему; баланс между исполнителями и разработчиками. Еще одна важная задача — оцифровка старых аналитических данных и архивных документов, поскольку до сих пор существует разрыв в передаче знаний от старшего поколения экспертов, которые уходят, молодым специалистам.
Анатолий
Бибик
генеральный директор Института геологии и разработки горючих ископаемых (ИГиРГИ)
Георг
Брессер
вице-президент по геологоразведке Wintershall Dea
Брам
Брейн
менеджер по геологоразведке Shell Russia
Ларс
Драге
директор по геологоразведке и добыче OMV Russia
Юрий
Масалкин
руководитель дирекции по геологоразведке и развитию ресурсной базы «Газпром нефти»
Яранд
Ристад
руководитель Rystad Energy
Юрий Масалкин: Цифровая трансформация и новые технологии должны помочь изменить ментальность и оптимизировать технологические процессы. В первую очередь интересны направления поиска скважин с лучшим дебетом и ускорение процессов обработки и интерпретации сейсмических данных.
Цифровизация как таковая не меняет физику вещей — она меняет их понимание. Мы осознали, что тот багаж данных, который накоплен за прошлые годы, используется всего лишь на 10%, поэтому инструменты Big Data, Machine Learning и искусственный интеллект позволят сделать квантовый скачок и перейти на новый уровень качества принятия решений. Если говорить о ближайших технологических прорывах в ГРР, уже на горизонте 2025 года мы рассчитываем, что около 15% общей добычи «Газпром нефти» будет получено от ачимовских залежей, которые еще недавно не были доступны для разработки.
— Как меняются требования к персоналу в области геологоразведки?
Брам Брейн: Нефтегазовые компании будущего также будут нуждаться в технических специалистах с многолетним опытом. Однако будет возрастать необходимость интеграции с другими дисциплинами, чтобы ускорить и удешевить создание и применение новых технологий. Я думаю, изменение восприятия нефтегазовой индустрии в странах Организации экономического сотрудничества и развития обеспечит рост числа специалистов из других стран, в том числе из России, где нефтегазовая индустрия традиционно пользуется большим уважением.
Яранд Ристад: В геологоразведке сегодня наиболее востребованы специалисты в области сейсморазведки и геофизики. В будущем это, возможно, будут люди, обладающие компетенциями, связанными с изучением продуктивных пластов и коллекторов, поддержания пластового давления. Я думаю, все компании сегодня стоят перед вызовами, о которых я упоминал выше, и сталкиваются со сложностями передачи накопленного опыта новому поколению специалистов. Трансформация энергетики происходит буквально на наших глазах, так что геологоразведка и добыча также подвергнутся изменениям, особенно с учетом развития зеленой энергетики.
Персонал сегодня должен обладать знаниями и навыками не только, что называется, по диплому, но иметь представления о смежных направлениях, а самое главное — уметь и желать учиться новому
Ларс Драге: Базовый набор компетенций сохранится, но специалистам будет необходимо уметь свободно владеть цифровым инструментарием, равно как быть более гибкими в подходах к работе и адаптивными к изменениям среды.
Георг Брессер: Понимание данных и анализ данных, по крайней мере, частично изменятся. В целом, одним из основных требований в будущем станут способность меняться, готовность развивать и внедрять новые идеи, умение адаптироваться к быстро меняющимся условиям.
Анатолий Бибик: Персонал сегодня должен обладать знаниями и навыками не только, что называется, по диплому, но иметь представления о смежных, на первый взгляд, совершенно чужих направлениях, а самое главное — уметь и желать учиться новому. Фактически, перед компаниями возникла задача сформировать такую корпоративную культуру, в которой каждый сотрудник будет максимально вовлечен в производственный процесс, мотивирован на собственное развитие и способен нести дополнительную ценность компании. Очень сложная, но вполне выполнимая задача.
Перспектива для России
— Насколько привлекательна Россия в сравнении с другими регионами мира с точки зрения доступа в новые поисковые зоны, создания новых ГРР-проектов?
Анатолий Бибик: Россия обладает уникальным ресурсным потенциалом новых поисковых зон как на суше, так и на шельфе. Однако в силу географической удаленности, экстремальных климатических условий и отсутствия инфраструктуры доступ в новые поисковые зоны ограничен. Реализация многих проектов требует новых технологий геологического изучения, которых пока еще не создано. Вместе с тем в мире известных поисковых зон, где можно открыть крупные месторождения, практически не осталось. Так как новые крупные открытия смещаются в сторону глубоководного шельфа, на этом фоне суша и мелководный шельф России становятся более привлекательными.
Брам Брейн: Россия — привлекательный регион, поскольку здесь до сих пор сохраняется большой потенциал для геологоразведки, а доступ к ресурсам может иметь достаточно высокую экономическую рентабельность, особенно на суше. Кроме того, в России огромный пул талантливых специалистов, которых международные нефтегазовые компании хотели бы привлечь в свои проекты. Я уверен, что для мировых нефтегазовых компаний в России есть большие возможности за счет применения технологий в таких областях, как геофизика и исследование коллекторов. Обратная сторона — сложности доступа к ресурсам из-за того, что правила участия сложны для понимания, особенно когда речь идет о новых на российском рынке компаниях.
Яранд Ристад: У геологоразведки в России большой потенциал. Одно из подтверждений — тот факт, что за последние три года 3 из 10 крупнейших открытий в мире были сделаны в России (месторождения им. Динкова, Нептун, Северо-Обское). Россия — один из тех уникальных регионов, где еще возможна реализация высокоперспективных проектов frontier exploration
в новых, удаленных, неисследованных регионах, с высокими рисками, но и большими возможностями. , что создает хорошие возможности как для добычных, так и для сервисных компаний. Но не стоит недооценивать специфику российского рынка с его вызовами, такими, как высокий порог рентабельности проектов, неразвитая инфраструктура в некоторых регионах, санкции США и Евросоюза и специфическая система налогообложения.
У геологоразведки в России большой потенциал. Одно из подтверждений — за последние три года 3 из 10 крупнейших открытий в мире были сделаны в России: месторождения им. Динкова, Нептун, Северо-Обское
Успешное развитие ГРР в будущем должно опираться на сотрудничество и партнерство при участии большего количества иностранных компаний и инвесторов. В первую очередь это касается глубоководной и ультраглубоководной категорий, к которым, согласно исследованиям Rystad Energy, относятся около 70% открытий 2019 года по всему миру. Фокус в таких высокорисковых проектах должен быть сделан на сотрудничестве. Компании стремятся разделить риски, поэтому большинство скважин бурятся в партнерствах. Если мы посмотрим на Норвегию, где в 2019 году было пробурено 66 глубоководных скважин, мы увидим, что все они были пробурены в сотрудничестве как минимум двух компаний. В России мы также видим перспективы развития проектов в море, однако недостаточное развитие партнерств тормозит процесс.
Ларс Драге: Очевидно, что Россия — привлекательный, но труднодоступный для иностранных компаний регион. Среди преимуществ — разведанные провинции, неисследованные поисковые зоны и развитая нефтегазовая индустрия. К негативным факторам относятся сложность получения доступа к лицензионным участкам, ограничения на экспорт газа и на доступ к геологической информации, что существенно сдерживает развитие и применение цифровых технологий, а также обмен опытом и экспертизой между российскими и зарубежными компаниями. Санкции — также сдерживающий фактор для нашей компании.
— Что необходимо изменить, чтобы повысить эффективность сотрудничества российских и зарубежных компаний на российском рынке?
Брам Брейн: Риски, связанные с инвестированием в Россию, могут быть нивелированы за счет более прозрачной системы лицензирования и установления правил, таких как, например, в Великобритании или Норвегии. Также существуют неопределенность и непрозрачность в отношении возможного вмешательства государства в стратегические проекты, что ограничивает инвестиции международных компаний в Россию.
Яранд Ристад: Два главных препятствия для успешного выхода зарубежных компаний на российский рынок — это отсутствие частных операторов и сложности налоговой и юридической систем. Мы полагаем, что разрешение частным иностранным компаниям становиться операторами шельфовых проектов сможет существенно повысить их интерес к работе в России. Новые подходы к налогообложению и оформлению партнерских отношений также смогут улучшить ситуацию. Можно посмотреть на опыт Норвегии, где были созданы самые благоприятные условия для сотрудничества добычных и сервисных компаний при поддержке государственного стимулирования (например, норвежское правительство возмещает 70% затрат на геологоразведку в случае неуспешного бурения).
Не секрет, что добыча полезных ископаемых в России является для государственной казны важнейшей статьей доходов. Общая стоимость природных богатств, таящихся в уже разведанных месторождениях, по некоторым подсчетам достигает 30 триллионов долларов. Это как минимум сто годовых бюджетов образца 2015 года.
Добыча полезных ископаемых в России: инвестиции снижаются
Мощнейший природно-ресурсный потенциал РФ позволяет полностью удовлетворять все запросы как на внутреннем, так и на внешних рынках. Страна входит в число мировых лидеров по запасам каменного угля, ряда цветных и редких металлов, природного газа, железных руд и т. д. В настоящее время открыто более 20 000 месторождений, многие из которых пока даже не начали осваивать.
Львиная доля выделяемых на добычу полезных ископаемых в России инвестиций относится к газовой, нефтяной и угольной отрасли. К сожалению, в нынешних экономических и политических реалиях объемы вложений постоянно снижаются. Даже оптимисты не особо верят, что в ближайшее время произойдут какие-то кардинальные изменения к лучшему. А ведь помимо этой серьезнейшей проблемы развитие добычи полезных ископаемых в России затрудняется и рядом других факторов.
Что тормозит развитие добычи полезных ископаемых в России
Главной проблемой отрасли большинство специалистов называют слишком жесткий и при этом не всегда эффективный контроль со стороны государства. У предприятий регулярно возникают трудности с получением лицензий, временами достаточно странно выглядит налоговая политика. Также эксперты отмечают низкие темпы поиска и разработки новых месторождений. Значительная часть ныне действующих объектов освоена еще со времен Советского Союза.
Очевидна недостаточная модернизация сектора. Инновационные методы типа трехмерной сейсморазведки или горизонтального бурения внедряются не очень активно. Не хватает высокоточного оборудования, программных продуктов и комплексов для обработки массивов собранной информации. Рано или поздно настанет время, когда придется пожинать плоды отсутствия должного внимания к геологоразведке.
Пока добыча полезных ископаемых в России достаточна, чтобы обеспечить текущие и среднесрочные потребности государства. Однако уже ощущается дефицит по ряду разновидностей нерудного и рудного сырья. Помимо внедрения высокоточного геологоразведочного оборудования, необходимо также решать вопрос с квалифицированными кадрами. Большинство лучших выпускников специализированных вузов стремится сегодня работать за рубежом.
Нефть, газ, уголь, цветные и драгоценные металлы
Когда речь идет о развитии добычи полезных ископаемых в России, прежде всего, вспоминают о нефтяной отрасли, которая является главным поставщиком отечественного бюджета. В данный момент разведанная ресурсная база сектора способна обеспечить до 600 млн тонн ежегодно на протяжении минимум трех десятилетий. Основной своей проблемой помимо падения цен на мировом рынке нефтяники называют высокое налоговое бремя.
У газовиков свои трудности. Вследствие последних международных событий внешние рынки сбыта сужаются. Например, Украина, бывшая в прошлом крупнейшим экспортером, снизила закупки сразу в три-четыре раза. Теряет свои позиции «Газпром» и внутри страны. Если десять лет назад монополист обеспечивал более 90% поставок, то сейчас он контролирует где-то 50-55%.
Направляемые на добычу полезных ископаемых в России инвестиции должны использоваться и для переработки получаемого сырья. В значительной мере это касается угля, качество которого оценивается ниже, чем у австралийских и североамериканских аналогов. Ликвидировать этот недостаток должны помочь вложения в переработку и обогащение продукта. Что касается цветных и драгоценных металлов, то здесь главные сложности связаны с воспроизводством минерально-сырьевой базы.
Перспективы
В условиях непростой международной обстановки крайне сложно восстанавливать прежние отношения с ведущими странами Запада. Создание альянсов с новыми партнерами – процесс, требующий времени, которое пока играет против РФ. Первоочередной задачей правительства в сложившейся ситуации должна стать разработка новой стратегии развития отрасли, так как программа, которой руководствуются сегодня, была утверждена еще в 2003 году.
В частности, необходимо кардинально пересмотреть нынешнюю систему лицензирования добычи полезных ископаемых в России. Многие отечественные и зарубежные компании, не смогли в свое время получить право на разработку новых объектов, являясь их первооткрывателями. Улучшению инвестиционного климата подобное положение дел явно не способствует.