Никогда не расценивай как полезное тебе

такое, что вынудит тебя когда-нибудь
нарушить верность, забыть

стыд, возненавидеть кого-нибудь,
заподозрить, проклясть,

притворствовать, возжелать чего-нибудь,
что нуждается в стенах

и завесах. Право, тот, кто предпочел
собственный разум и своего

гения, и таинства его добродетели, тот
не разыгрывает трагедию,

не стенает, не нуждается ни в одиночестве,
ни в многолюдстве. А

главное — станет жить, не гоняясь и не
избегая, а будет ли он

больший отрезок времени распоряжаться
душой и объемлющим ее

телом или же меньший, это ему ничуть
не важно. Да хоть бы и

пора было удалиться — уйдет так же легко,
как на всякое другое

дело из тех, которые можно сделать
почтительно и мирно. Всю

жизнь он будет остерегаться единственно
того, как бы мысль его

не оказалась в каком-нибудь развороте,
не подходящем для

разумного государственного существа.

8. Не отыщешь в мысли выученного и
очищенного никакого

нагноения, пятна или воспаления, и рок
не застанет его жизнь

незавершенной, так чтобы можно было
сравнить его с лицедеем,

который ушел не кончив, не доиграв. А
еще ничего рабского,

никаких ухищрений, никак он не скован
и не отщеплен, не

подотчетен, не зарылся в нору.

9. Силу признавать — чти. В ней все
для того, чтобы

признание в твоем ведущем не было больше
несвязно с природой и

устроением разумного существа.
Они ведь требуют

неопрометчивости, расположения к людям
и покорности богам.

10. Так брось же все и только этого
немногого — держись.

И еще помни, что каждый жив только в
настоящем и мгновенном.

Остальное либо прожито, либо неявственно.
Вот, значит, та

малость, которой мы живы; малость и
закоулок тот, в котором

живем. Малость и длиннейшая из всех
слав, что и сама-то живет

сменой человечков, которые вот-вот
умрут, да и себя же самих не

знают — где там давным-давно умершего.

11. К названным выше опорным положениям
пусть приложится

еще и то, чтобы всегда находить пределы
и очертания тому или

иному представляемому, рассматривая
его естество во всей

наготе, полно и вполне раздельно, и
говорить себе как

собственное его имя, так и имена тех
вещей, из которых оно

составилось и на которые распадается.
Ничто так не возвышает

душу, как способность надежно и точно
выверить все, что

выпадает в жизни и еще так смотреть
на это, чтобы заодно

охватывать и то, в каком таком мире и
какой прок оно дает, и

какую ценность имеет для целого, а
какую для человека,

гражданина высочайшего града, перед
которым остальные города —

что-то вроде домов. Что оно, из чего
соединилось и как долго

длиться дано ему природой — тому,
что сейчас создает мое

представление? И какая нужна здесь
добродетель —

нестроптивость, мужество, честность,
самоограничение,

самодостаточность, верность и прочие.
Вот почему всякий раз

надо себе говорить: это идет от бога,
а это по жребию и

вплетено в общую такнь, а это так
получается или случай, а это

— единоплеменника, родственника и
сотоварища, не ведающего

только, чтб тут ему по природе. А я вот
ведаю и потому отнесусь

к нему и преданно, и справедливо по
естественному закону нашей

общности. Вместе с тем в вещах средних
ищу должную оценку

каждой.

12. Если будешь, действуя в настоящем,
следовать за прямым

разумом с рвением, силой и
благожелательностью, и не

привходящее что-нибудь, а собственного
гения сохранишь в

устойчивой чистоте, как будто бы надо
уже вернуть его; если

увяжешь это, ничего не ожидая и
ничего не избегая,

довольствуясь в настоящем деятельностью
по природе и

правдивостью времен героических в
том, что говоришь и

произносишь, — поведешь благую жизнь.
И нет никого, кто

помешал бы этому.

13. Как у врача! всегда под рукой
орудия и железки на

случай неожиданного вмешательства,
так пусть у тебя будут

наготове основоположения для распознания
дел божественных и

человеческих и для того, чтобы даже и
самое малое делать,

памятуя о взаимной связи того и
другого. Ведь не сделаешь

ничего человеческого хорошо, не соотнеся
это с божественным, и

наоборот.

14. Не заблуждайся доле; не будешь
ты читать своих

заметок, деяний древних римлян и эллинов,
выписок из писателей,

которые ты откладывал себе на старость.
Поспешай-ка лучше к

своему назначению и, оставив пустые
надежды, самому себе —

если есть тебе дело до самого себя —
помогай, как можешь.

15. Они же не знают, сколь различное
значит “воровать”,

“сеять”, “прицениваться”, “не
беспокоиться”, “смотреть, что

делаешь”, что делается не глазами, а
неким иным зрением.

16. Тело, душа, ум; телу — ощущения, душе
— устремления,

уму — основоположения. Впитывать
представления — это и

скотское, дергаться устремлениями, — и
звериное, и двуполое, и

Фаларидово, и Нероново. Руководствоваться
умом, когда нечто

представилось как надлежащее, — это и
для тех, кто в богов не

верует, бросает родину или берется
действовать, разве что

заперев двери. Так вот если остальное
— общее с теми, кто

назван выше, то свойством собственно
достойного человека

остается любить и принимать судьбу и
то, что ему отмерено, а

гения, поселившегося у него внутри,
не марать и не оглушать

надоедливыми представлениями, а беречь
его милостивым, мирно

следующим богу, ничего не произносящим
против правды и не

делающим против справедливости. И если
даже не верят ему все

люди, что он живет просто, почтительно
и благоспокойно, он ни

на кого из них не досадует и не сворачивает
с дороги, ведущей к

назначению его жизни, куда надо прийти
чистым, спокойным,

легким, приладившимся неприневоленно
к своей судьбе.