Месторождение полезных ископаемых в беларуси карта

Что ищут и что находят геологи в белорусских недрах

Песок, торф, нефть, сапропели… Работающие в НПЦ по геологии специалисты о полезных ископаемых страны и их месторождениях — как уже известных, так и перспективных — знают все. Ну или почти все. Заверяют: ресурсный потенциал в Беларуси хороший. Нужно только научиться его эффективно использовать. Беседу о перспективах геолого-разведочной отрасли начинаем прямо у карты полезных ископаемых.

Светлана Демидова с образцом переслаивания калийной и каменной соли со Старобинского месторождения.

Под чехлом

Геологи проводят краткий ликбез. С ходу узнаю, что такое геология четвертичного периода и почему Беларусь в этом плане классический регион. 

— Это говорит о том, что у нас в первую очередь сосредоточено строительное сырье — песок, глина, мел, щебень, а также пресные подземные воды. Не так уж и мало, — знакомимся с заместителем генерального директора по геологии Галиной Качанко. — Более древние породы — соли, нефть, руды — тоже есть. Особенность в том, что они залегают глубоко, под мощным чехлом четвертичных пород. 

Нефть с Южно-Шатилковского месторождения.

Весь процесс геологоразведки Галина Борисовна объясняет с карандашом в руках. Показывает планы месторождений, сети скважин. Уточняет: без научных данных коллег из Института геологии геологам-практикам в этой работе не обойтись. Чтобы получить максимальный результат при минимальных затратах, нужно иметь точный прогноз. Собеседница, к слову, из семьи геофизиков и сама когда-то начинала с работы в поле. Об условиях говорит в двух словах: двухнедельные командировки в любое время года, проживание в вагончиках без душа и горячей воды, поиск общего языка с буровиками… 

— Самое интересное начинается, когда из скважины достают керн. Иными словами — столбик горной породы. До этого момента о том, что на глубине, мы, по сути, лишь догадываемся. 

Мигматит порфиробластовый.

Специалист отмечает: большая часть полезных ископаемых сосредоточена по югу страны, в пределах Припятского прогиба. Часть месторождений разрабатывается, часть — в перспективах на разработку. Но есть и другие регионы, менее изученные, особенно на больших глубинах. Сегодня стоит задача увеличить объемы геолого-разведочных работ и там. В этой пятилетке, например, в рамках госпрограммы начаты работы в юго-восточной части. Прошли большой профиль — примерно 280 километров. Пробурили параметрические скважины: Кормянскую и Быховскую. Названия обычно даются по расположенным вблизи населенным пунктам. 

Заветная мечта

Чем больше скважин, тем больше будет получено сведений о месторождении и качестве полезного ископаемого. Поэтому на каждой стадии разведывательных работ сеть сгущается. Однако, отмечают специалисты, бурение — удовольствие дорогое. Вот и выходит, что до сих пор, если говорить про геологическое строение территории всей страны, очень хорошо изучены только верхние слои. 

Соль с Петриковского месторождения — пестроцветная.

— Не хватает детальности, — Анна Акиншева в НПЦ всего пять лет, распределилась в Минск после окончания гомельского университета, но уже начальник геологического отдела. — Взять тот же Припятский прогиб. Здесь километры пород под землей, которые можно изучать до бесконечности. В будущей пятилетке, кстати, планируем по нефтяному профилю двигаться в сторону Хойников. После аварии на ЧАЭС изучение этих территорий не велось, но сейчас ситуация меняется. А по твердым полезным ископаемым — в направлении Хотимска. 

Недавно Мозырская экспедиция глубокого бурения пробурила скважину в районе Петриковского горно-обогатительного комбината ОАО «Беларуськалий». Проверяли породу на возможность закачивать туда избыточные рассолы, а в результате вскрыли… нефть. Чем не подтверждение правильно выбранного геологами направления:

— «Есть у геологов заветная мечта: Умыться первой нефтью из фонтана…» — вспоминает Галина Борисовна слова песни. А потом снова обращает внимание на карту и уже говорит серьезно: там обозначены основные месторождения, которые были разведаны еще в 1960-х годах. Но сейчас нефть на них по большей части выбрана. Нужно идти глубже, разрабатывать объекты, где ее сложнее добыть. Проводить дополнительную разведку.

Белорусский янтарь и сегодня находят в Брестской области.

Геологи подчеркивают, главное для них — поддерживать сырьевую базу наших предприятий: «Гомельстекла», Белорусского цементного завода, «Красносельск­стройматериалов»…

Производители должны быть уверены, что сырья им хватит надолго. А для этого нужно продолжать разведку имеющихся месторождений, искать новые. Интересуюсь, сколько это занимает времени.

— Даже если говорить про пески, иногда от выявления залежей до непосредственного создания карьера проходит около десяти лет. Это непростая работа. Помогают геофизики, сейсмики, гидрогеологи. Нужно просчитать все нюансы. Ведь геология — это еще и разрушение, специалисты это хорошо понимают.

Модные сланцы

Разведка новых видов сырья — задел на перспективу. Геологи объясняют просто: одно время все искали золото, алмазы. Потом появился спрос на уран, редкоземельные элементы (например, лантан, церий, европий и другие). И никто не знает, на что будет спрос завтра. Скажем, базальт. Залежи этой магматической горной породы в 2016 году выявили в Пинском районе, недалеко от деревни Новый Двор. Сегодня уже проведены лабораторные исследования, подсчитаны запасы, прогнозные ресурсы. Составлен проект на предварительную разведку этого месторождения. Чтобы понять, целесообразно ли его отрабатывать, остается изучить технологию и сделать технико-экономическое обоснование на каждый вид работ, которые предполагает создание карьера. Пока на глубину до 100 метров. Специалисты рассказывают, что это сырье может применяться, например, для производства базальтовой непрерывной нити или каменного литья. 

Галина Качанко: большая часть полезных ископаемых у нас сосредоточена в пределах Припятского прогиба.

 — Попутно с базальтами работаем над туфами. Они могут быть пригодны в качестве мелиоранта в сельском хозяйстве (как удобрение, которое обогащает почву магнием). Изучаем глауконит. Провели разведку месторождения горючих сланцев на Любанщине. И хотя в настоящий момент его нерентабельно разрабатывать, нет подходящей технологии обогащения, это работа на перспективу. Наша задача — максимально изучить и зафиксировать информацию про все полезные ископаемые в стране. Государство должно знать о своих недрах все. Это одна из составляющих госбезопасности. 

— Геология — это вообще наука на перспективу, — соглашается директор Института геологии кандидат геолого-минералогических наук Светлана Демидова. — Каждое месторождение — от стройматериалов до нефти — может иметь практическое значение, даже если там выполнена только предварительная разведка. Поэтому сейчас стоит задача вместо старых геологических карт составить новые с учетом последних данных и с использованием современных технологий. На их основе геологи будут планировать дальнейшее изучение недр с целью развития минерально-сырьевой базы нашей страны. 

Галина Качанко рассказывает, что в районе Столбцов находили даже проявления золота. 

В ответ на мой вопрос: «Где землю покупать?» —собеседница смеется. 

Мол, даже если там и обнаружат золото, то разрабатываться будет шахтой. Недра в нашей стране принадлежат государству, и это правильно. Сама, кстати, в студенческие годы мыла золото — после 3-го курса Киевского университета ездила на производственную практику в Якутию. Но золотая лихорадка не захватила.

От Ляховой Горы до Версаля

О том, какие еще в нашей стране есть или были полезные ископаемые, узнаем в геологическом музее центра. В одной из витрин с интересом разглядываю белорусский янтарь. Его и сегодня местные жители находят в Брестской области. Целую историю научный сотрудник музея Елена Муратова рассказывает про лимонит — болотную железную руду осадочного происхождения, которую в прежние годы в Беларуси добывали кустарным способом и использовали в деревенских кузницах. Магнетитовую руду с Новоселковского месторождения на содержание железа проверяем с помощью магнита. 

— А это уникальный экспонат — воск, полученный из торфа. Когда-то завод под Минском обеспечивал этим воском все республики бывшего СССР. 

Дальше глина, песок, габбро, гранит, мрамор… 

Золотую охру с месторождения Ляхова Гора в Лоевском районе, говорят, использовали при строительстве Версаля. 

Показывает Елена Петровна и колбы с нефтью. Впрочем, в витринах представлена лишь часть экспонатов. Еще больше — в запасниках. Даже довоенные керны хранятся. В НПЦ по геологии надеются, что однажды смогут создать полноценный музей. И отдельно — кернохранилище, куда можно будет складывать параметрический материал: он бесценный, своего рода база данных о геологическом строении нашей земли.

А вот и калийная соль — именно она приносит стране каждый третий валютный рубль. Образца из Петриковского ГОК, правда, тут пока не представлено, зато он наверняка есть в кабинете у крупнейшего в стране специалиста по солям — ведущего научного сотрудника кандидата геолого-минералогических наук Натальи Петровой, говорит Светлана Демидова. Не ошибается. За более чем полвека в белорусской геологии Наталья Семеновна описала около 500 скважин. В очередной раз спускалась в шахту недавно — вместе с технологами, именно на Петриковском месторождении. 

— Интересно, что известно о нем было еще в 1969-м, а разрабатывать начали только сейчас. Я бы сказала, и еще рановато. Это месторождение невероятно сложное. Если сравнивать со Старобинским, оно другого типа. Казалось бы, легкообогатимая руда. Но там высокое содержание магния. Нужны новые технологии обогащения… При этом в геологическом плане оно уникальнейшее. Соли не красного цвета. Они пестроцветные — очень красивые. 

На новых технологиях Наталья Семеновна делает акцент, размышляя и про перспективы отрасли. По ее мнению, стратегию развития полезных ископаемых в стране нужно пересматривать: 

— Знаете, как работают в Германии? Появляются новые виды полезных ископаемых, тут же технологи, химики начинают рассматривать, какие есть возможности их переработки. Нам также нужно идти по этому пути. Работать бок о бок с технологами. Потому что полезных ископаемых в стране много. Мы ведем их разведку. Но нужно искать возможности, чтобы добиться более эффективного использования недр — ведь это наше богатство.

ЦИФРА

В 2019 году государственное предприятие «НПЦ по геологии» передало в разработку сразу 12 разведанных месторождений полезных ископаемых, в начале 2020 года — два месторождения. 

dekola@sb.by

В последнее время все чаще поднимается вопрос поиска нетрадиционных для нашей страны полезных ископаемых: золота, алмазов, сланцевого газа. Вместе с новостями об этом возникает множество споров и домыслов. Корреспондент Onliner.by выяснил, что же на самом деле добывают и могут добывать из белорусской земли, у заместителя директора Департамента по геологии Министерства природных ресурсов и охраны окружающей среды Владимира Вараксы.

Белорусской солью можно «завалить» полмира

— Чем богата республика, наверное, все знают. В первую очередь, это калийные соли, по запасам которых мы занимаем третье место в мире. Мы обеспечиваем свои потребности, но подавляющая часть продукции «Беларуськалия» идет на экспорт. Кроме разработанных, в Беларуси есть еще несколько месторождений калийных солей. Несколько участков Старобинского месторождения уже передано иностранным инвесторам. Так что скоро начнут строиться два новых рудника — в районе Любани (Минская область) и Петрикова (Гомельская область). По этому сырью проблем нет.

Также республика полностью покрывает свои потребности по каменной соли. Ее запасы в Мозыре и Солигорске настолько огромны, что мы можем обеспечить не только Европу и Азию, но и полмира. Однако мировой рынок диктует свои условия.

Кроме того, Беларусь практически полностью обеспечена собственным сырьем для производства строительных материалов: силикатных изделий, керамического кирпича, панелей. Это также песок, гравий для гражданского строительства, промышленного строительства. Мы закупаем только некоторые виды сырья для производства керамики.

Есть у нас и собственное месторождение гипса в Петриковском районе. Сейчас там заканчивается детальная разведка. И в нынешнем году месторождение будет выставлено на международный тендер. Когда начнется добыча, не придется поставлять гипс из России, Украины и Молдовы.

Собственной нефти в Беларуси хватит на 25—30 лет

— Владимир Владимирович, а как обстоят дела добычей белорусского «черного золота»?

— Нефть в Беларуси добывается уже более 30 лет. В последнее время — порядка 1,6—1,7 млн тонн в год. Объем добычи немного снижается. Это происходит из-за того, что прирост новых месторождений на 10—15% в год меньше, чем добыча нефти из уже действующих.

Вторая причина снижения добычи нефти — трудноизвлекаемые запасы. Наши технологи работают над этим вопросом. Есть некоторые наработки, позволяющие облегчить добычу тяжелой нефти.

В то же время геологи сейчас выходят на новые глубины залежи нефти. Бурится скважина на 5,5 км, «Беларусьнефть» готовит скважину на 6 км. Также планируется выход на 7000 и более метров. Есть вероятность, что там можно выявить большие запасы нефти. Естественно, этого сырья мало для страны, но около 10% потребности в Беларуси обеспечивается за счет своей нефти.

— Добывать собственную нефть на такой большой глубине рентабельно?

— Я не думаю, что эта нефть будет дороже российской. Ведь продажа нефти высокорентабельна. Конечно, стоимость ее будет немного выше, чем сырья с 4000 метров, но все экономически выгодно. Такая нефть точно не будет дороже норвежской, добываемой в Северном море.

Разведанные и подтвержденные на сегодня запасы нефти в Беларуси составляют порядка 30 млн тонн. При нынешних темпах добычи ее хватит на 20 лет. Но это только подтвержденные, а есть ведь и неподтвержденные, которые мы ищем. Уверен, что 25—30 лет в Беларуси еще будет добываться своя нефть.

— Но ведь запасы калийных солей также истощаются?

— С калием примерно такое же положение, как и с нефтью. Есть подтвержденные запасы, готовые к промышленному освоению, куда уже сегодня можно загонять технику. Их у «Беларуськалия» сейчас примерно на 30 лет. Я думаю, что для сегодняшнего молодого поколения вопрос наличия калийных удобрений не будет вставать. Дело в том, что для наших рудников сейчас не нужно разведывать месторождения на 200 лет вперед. То есть они есть, но как потенциальные ресурсы. Сразу вести полную разведку нецелесообразно.

— Сейчас в мире активно развивается тема сланцевого газа. Есть ли он Беларуси?

— Белорусские геологи находятся в начале пути по сланцевому газу. Этот вопрос в последние годы действительно широко начал подниматься в мире. Но реально, по имеющейся у нас информации, добывают сланцевый газ только США. У нас несколько иные геологические условия, но, исходя из имеющихся материалов, которые были получены во время других работ, можно предположить, что в Беларуси также может быть сланцевый газ.

Сейчас выделено несколько перспективных участков для изучения. Но главный вопрос — это проблема технологий. Дело в том, что технологии разведки и получения сланцевого газа весьма сложные. У нас в стране пока нет оборудования, которое позволяло бы бурить подобные скважины. Так что, скорее всего, будут привлекаться иностранные компании.

В целом судить о том, будет ли найден в стране сланцевый газ, пока рано, хотя перспективны районы мощного осадочного чехла — Припятского прогиба, Брестко-Подляской впадины и Оршанской впадины. Более однозначно сможем ответить только через несколько лет. Хотя уже сейчас можно говорить, что добыча сланцевого газа может оказать негативное влияние на природные подземные воды.

В Беларуси есть свои золото и алмазы!

— Многих волнует тема золота. Может ли в Беларуси найтись свой Клондайк?

— Месторождений золота в Беларуси пока нет. Но при проведении детальной разведки Околовского месторождения железных руд в Столбцовском районе в некоторых частях были выявлены проявления золота — определенные интервалы с содержанием золота, гораздо превышающим фоновое.

Сейчас там ведутся работы. Что такое месторождение? Это скопление полезных ископаемых, добыча которых в данный момент экономически выгодна. Пускай там будет и 100 тонн золота, но если на добычу уйдет больше денег — никто заниматься этим не будет. Проект в Столбцовском районе в соответствии с госпрограммой будет вестись до 2015 года. На эти работы выделено более 18 млрд рублей.

Интересно, что несколько лет назад мы проводили работы по получению тонкодисперсного золота из наших песчано-гравийных месторождений. Был добыт даже первый килограмм, переплавленный потом в слиток. Но это был научно-исследовательский проект, и стоимость данного килограмма была выше рыночной. Наши заводы пока технически не готовы рентабельно осуществлять весь процесс получения золота таким способом.

— С алмазами похожая ситуация?

— Целенаправленные поиски алмазов в Беларуси начали вестись с 1992 года. Некоторые работы — даже раньше. На территории Беларуси они сопряжены с определенными трудностями. Коренные месторождения алмазов представляют так называемые «трубки взрыва» диаметром обычно несколько сотен метров, которые прорывают земную кору. Эти трубки в Беларуси перекрыты четвертичными отложениями.

Получается, нужно найти, где находится эта трубка на глубине в сотни метров, что очень сложно. Если бы трубки выходили на поверхность, как в Якутии или ЮАР, искать было бы проще, конечно. Здесь же все перекрыто отложением. Хотя, по косвенным признакам, в Беларуси выявлено несколько участков, где могут располагаться алмазоносные трубки. Сейчас 33 из них в нашей стране уже вскрыты, в некоторых найдены зерна алмазов. Мировая практика показывает, что только в одной из ста можно найти драгоценные камни.

Последние год-два темпы работ по алмазам несколько упали. Все дорожает, а геологи завязаны на оборудование и комплектующие, которые не производятся в стране. Правительством поставлена задача активнее осваивать калийные и другие месторождения, которые уже сейчас могут приносить доход. Возможно, некоторые участки по поиску алмазов будут переданы иностранными инвесторам.

Строительство АЭС не помешает купанию в Браславских озерах

— Вчера на совещании у премьер-министра поднимался вопрос увеличения экспорта белорусской воды. Каковы перспективы в этом направлении?

— Речь идет о продаже бутилированной воды. Белорусы сейчас потребляют около 25—30 литров такой воды на человека в год. В Европе этот показатель заметно выше — от 150 до 220 литров. Наша страна располагает большим потенциалом в этом направлении. Но тут вопросы не геологов, а торговли и выхода на рынки других стран.

Есть и субъективная причина слабого развития — отсутствие специального центра, который мог бы сертифицировать нашу воду. Приходится возить образцы для получения подтверждения качества в Ригу или Санкт-Петербург. Однако вчера премьер-министром поставлена задача создать такой центр и в Беларуси. Для этого, конечно, нужны деньги, оборудование.

Белорусскую воду по качеству можно сравнивать с кавказской. Раскрученные бренды — «Фрост», «Минская», «Дарида» — все можно пить спокойно. Они ничуть не хуже кавказских и прибалтийских.

— Сейчас начинается строительство белорусской АЭС. Она не повлияет на белорусскую водную систему, те же Браславские озера?

— Чернобыльская АЭС стояла на Припяти и Днепре. И с водой там всегда все было в порядке, авария с этим совсем не связана. Игналинская АЭС также стоит на огромном озере — все купаются и загорают. Станции работают во всем мире, но наше население напугано сильнее остальных, это можно понять. Но вопрос опасности АЭС зачастую надуман и не обоснован. Тот мониторинг, который должен применяться, будет полностью проводиться. И безопасность стоит здесь на первом плане.

— А что можно сказать о топливе для АЭС? Есть ли залежи урана в нашей стране?

— В геологической службе СССР существовало такое правило, что поиски радиоактивного сырья велись по всей территории страны. Уже тогда в Беларуси были выявлены некоторые потенциальные месторождения урановой руды. Сейчас при соответствующих работах и финансировании можно найти собственные месторождения, но вопрос в другом — нужно ли нам добывать уран. Этот вопрос должны решать не геологи.

К тому же добыча и переработка уранового сырья несет много проблем. Нужно создавать промышленность и договариваться в рамках подписанных договоров с международными организациями.

— В целом, какие перспективы у белорусской геологии? Что нужно улучшить?

— Основная проблема у нас — финансовая. Нужно выходить на новые глубины, разрабатывать новые месторождения. Хотя определенные подвижки есть. В этом году, например, будем покупать сейсмостанцию четвертого поколения. В то же время с приходом иностранных инвесторов можно рассчитывать на улучшение положения. Около 60% финансирования будет поступать от них, а не из бюджета.

Остро стоит и проблема кадров. Скажу об этом честно — пускай на меня обидятся наши геологические вузы в Минске и Гомеле — студентам не хватает практики, ведь геология — очень сложная наука. На геофак БГУ, например, идут абитуриенты с низкими баллами. Из школьного двоечника может получиться отличный специалист, однако нужна и основа из базовых знаний.

У нас сейчас все-таки много специалистов до 30 лет и людей после 50. А вот эта прослойка — между 30 и 50 годами — как-то выпала. Есть ребята и девушки очень толковые. Но кто-то приходит, поработает 2 года — и уходит в Россию, где зарплата в 4—5 раз выше, а дефицит кадров еще больший.

Хотя средняя зарплата в геологии сейчас выше 3 млн рублей, она растет по сравнению с прошлым годом. Молодые специалисты с высшим образованием сразу могут рассчитывать на 2—2,5 млн рублей.