Испытание натуры трудно однако приятно полезно свято

О том, был ли М.В. Ломоносов деистом, как понимал соотношение науки и религии, разума и веры, когда была мифологизирована его личность и биография и чем советский миф о Ломоносове отличен от дореволюционного, – в продолжении беседы с доктором филологических наук, доцентом филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова Владимиром Леонидовичем Коровиным.

«Научные занятия для Ломоносова были окружены ореолом святости»

М.В. Ломоносов

– Как Ломоносов понимал соотношение религии и науки, веры и разума, и как решал для себя эту проблему?

– Это очень важный для Ломоносова вопрос. Чтобы на него правильно ответить, нужно представить положение науки в России XVIII века. Ломоносову не было надобности, как, например, европейским ученым Нового времени, защищать свободу научного исследования от контроля Церкви. Такой необходимости не было. В России Церковь не контролировала Академию наук. Хотя бы потому, что там заседали в основном немцы, по вероисповеданию лютеране.

Ломоносов был озабочен утверждением авторитета научных занятий, их престижа, в России того времени еще очень невысокого. Поэтому, в частности, он выступал с публичными лекциями на естественнонаучные темы, построенными по всем правилам ораторского искусства: «Слово о пользе химии», «Слово о происхождении света, новую теорию о цветах представляющее», «Слово о рождении металлов от трясения земли» и другие. Они были рассчитаны на слушателя, не обладающего специальными знаниями. И в этих речах Ломоносов окружал научные занятия ореолом святости. Одно из них так и начинается: «Испытание натуры трудно, слушатели, однако приятно, полезно, свято…»

Наука и религия, по Ломоносову, не находятся в конфликтных отношениях. Он против этого всегда возражал, как, например, в речи «Явление Венеры на Солнце в 1761 году»:

«Правда и вера суть две сестры родные, дщери одного Всевышнего родителя: никогда между собою в распрю прийти не могут, разве кто из некоторого тщеславия и показания своего мудрования на них вражду всклеплет».

При этом для Ломоносова было характерно представление о принципиальной ограниченности научного и вообще человеческого знания, которое для восполнения нуждается в Откровении. Об этом идет речь в его известной духовной оде «Вечернее размышление о Божием величестве при случае великого северного сияния».

Ломоносов в химической лаборатории Линогравюра Н. Г. Наговицына, 1958 г.

– Надо сказать, что это достаточно традиционные для ученых того времени воззрения.

– Да, конечно, Ломоносов не был тут особенно оригинален. Но здесь важно то, что было внутренним побудительным мотивом заниматься науками для самого Ломоносова. Наука интересовала его, прежде всего, в прикладном аспекте, для пользы России. Например, поскольку в России в 1740-е годы не было химической лаборатории, он был вынужден заниматься теоретической химией. Ломоносов стал основоположником физической химии, потом добился создания химической лаборатории и стал заниматься химическими опытами. На вершине своей научной деятельности он занимался практическими проблемами: геология, география, проекты освоения северного морского пути, опыты с электричеством и много другое. Например, изобретение «ночезрительной трубы» (сейчас бы мы сказали, что это прибор ночного видения). У него есть специальная статья о ней, где вставлено высказывание богословского характера: «Многое сокрывает в настоящем Премудрый Бог».

– Зачем же это тогда открывать, если Премудрый Бог скрывает?

– Если «сокрывает в настоящем», это не значит, что не откроет в будущем. Если же ученые сейчас что-то открыли, значит, пришло время, значит, такова воля Божия, помимо которой ничего в мире не совершается. Вполне благочестивое рассуждение.

Ломоносов не был деистом. Приписывать ему деистические взгляды стали с начала ХХ века

– В советское время писали, что Ломоносов был деистом. Это правда?

– Неправда. Приписывать Ломоносову деистические взгляды стали с начала ХХ века, в предреволюционное время, а раньше это никому и в голову не приходило. Да и в советское время, когда это мнение популяризировалось, не все авторы его поддерживали.

Если Ломоносов верил в Христа, в вочеловечение Сына Божия, как он мог быть деистом, то есть отрицать возможность вмешательства Творца в ход истории тварного мира? Пишут иногда о разновидности «христианских деистов» (так, кажется, называли себя некоторые английские мыслители), но общим признаком всех деистов считается, что они не признают и отрицают значимость Откровения. Ломоносов же как раз и полагал, что человеческое (научное) знание принципиально ограничено и ответы на самые важные вопросы о творении и Творце можно получить только в Откровении. Он не раз повторял эту мысль – и в стихах, и в прозе.

Его «Вечернее размышление о Божием величестве» заканчивается ироническим обращением к ученым коллегам, по-разному объясняющим природу северного сияния:

Сомнений полон ваш ответ
О том, что окрест ближних мест.
Скажите ж, коль пространен свет?
И что малейших дале звезд?
Несведом тварей вам конец?
Скажите ж, коль велик Творец?

«Посмеяния достойны люди, кои… дерзают по физике изъяснять непонятные чудеса Божии»

Научные ответы на первые три вопроса, по Ломоносову, могут быть только гипотезами, а последний и вовсе должен привести ученых к молчанию, поскольку находится в ведении не науки, а Откровения, здесь только оно и может восполнить несовершенство человеческого знания.

В сочинении «О слоях земных» он специально ополчался против вмешательства науки в не подлежащую ее ведению область:

«Посмеяния достойны таковые люди, кои, подобно как некоторые католицкие философы, дерзают по физике изъяснять непонятные чудеса Божии и самые страшные Таинства христианские».

«Ломоносов относился к России как к богоизбранной стране»

Екатерина II с княгиней Дашковой и другими вельможами в кабинете Ломоносова в 1764 году. Художник: А.Д. Кившенко

– Каково было отношение Ломоносова к монархии и самодержавию? Как в целом можно охарактеризовать его воззрения на русскую историю?

– Начнем с истории. Самый большой исторический труд Ломоносова называется «Древняя российская история». Введение к нему начинается такими словами:

«Народ российский от времен, глубокою древностию сокровенных, до нынешнего веку толь многие видел в счастии своем перемены, что ежели кто междоусобные и отвне нанесенные войны рассудит, в великое удивление придет, что по толь многих разделениях, утеснениях и нестроениях не токмо не расточился, но и на высочайший степень величества, могущества и славы достигнул. <…> Каждому несчастию последовало благополучие большее прежнего, каждому упадку высшее восстановление; и к ободрению утомленного народа некоторым Божественным Промыслом воздвигнуты были бодрые государи».

Отсюда видно, что Ломоносов относится к России как к особой, богоизбранной стране. Это средневековое представление, в котором он тоже не был оригинален. Ведь Россия в то время – единственное православное государство. Об особом благоволении Божием к России он говорит не только в процитированном мной отрывке, но и в других сочинениях. В похвальных одах, например, многократно, хотя это можно списать на поэтическое преувеличение.

Что же касается отношения Ломоносова к монархии, то у него есть две речи политического содержания: это «Слово похвальное Петру Великому», которое было произнесено в Петербурге в тот день, когда в Москве открывался университет, и «Слово похвальное Императрице Елизавете Петровне». В последнем Ломоносов выражает восхищение, что Россия

«единым языком едину веру исповедует и, единою благочестивейшею Самодержицею управляема, великий в ней пример к утверждению в Православии видит».

Представление, которое окончательно сформируется у Карамзина, что Россия от разномыслия погибала, а единодержавием укреплялась, присутствует уже у Ломоносова.

В нем вообще было немало напоминающего человека допетровской Руси. Проиллюстрирую это одним примером.

У Ломоносова были конфликты с Александром Петровичем Сумароковым. Наряду с Ломоносовым и Василием Кирилловичем Тредиаковским это один из создателей новой русской литературы. Кстати, Тредиаковский и Ломоносов стали первыми русскими академиками Петербургской Академии наук, причем в один и тот же день. Тредиаковский стал профессором российской и латинской словесности, Ломоносов – профессором химии. А Сумароков был дворянин, талантливый литератор, поэт и драматург, но не человек науки.

Однажды, когда граф Шувалов пытался помирить Ломоносова с Сумароковым, тот ему написал большое, очень известное и часто цитируемое письмо, одну фразу из которого очень любил Пушкин:

«Не токмо у стола знатных господ или у каких земных владетелей дураком быть не хочу, но ниже у Самого Господа Бога, Который мне дал смысл, пока разве отнимет».

Но в этом же письме Ломоносов объясняет, что ему с Сумароковым общаться незачем, поскольку он «…только всех бранит, себя хвалит и бедное свое рифмачество выше всего человеческого знания ставит». Пушкин, цитируя эти слова, вступался за Сумарокова, «страстного к своему искусству». Его огорчало, что поэзия для Ломоносова – это лишь «бедное рифмачество». Представление об искусстве как самодовлеющей ценности Ломоносову было чуждо. И в том же письме читаем:

«По разным наукам у меня столько дела, что я отказался от всех компаний; жена и дочь моя привыкли сидеть дома и не желают с комедиантами обхождения».

«С комедиантами» – это намек на связь Сумарокова с театром: он был первым директором первого русского драматического театра, лучшим драматургом своего времени. Ломоносов и сам был автор двух трагедий, но ввести в дом театрального человека, как видно, считал затруднительным.

– Каковы религиозные мотивы в поэзии Ломоносова? И какие выводы о его мировоззрении мы можем сделать из анализа его стихотворений?

– Ломоносов при жизни издал два сборника стихотворений: в 1751 и 1757 годах. В этих сборниках только три раздела: первый – «Оды духовные», второй – «Оды похвальные», третий – «Похвальные надписи». Оды духовные – это 10 стихотворений: семь переложений псалмов, «Ода, выбранная из Иова» и два оригинальных стихотворения – «Утреннее размышление о Божием величестве» и «Вечернее размышление о Божием величестве при случае великого северного сияния». К ним еще прибавляют незавершенное и не опубликованное при жизни Ломоносова переложение 103-го псалма.

Основные темы духовных од Ломоносова – это не вопросы мироустройства, как можно было бы ожидать от ученого-естественника. В них во всех есть одна сквозная тема – о страдающем праведнике и торжествующих грешниках.

Счастлива жизнь моих врагов!
Но те светлее веселятся,
Ни бурь, ни громов не боятся,
Которым Вышний Сам покров.

Ломоносов обладал властным и неуживчивым характером, в Академии наук у него было много врагов. Давно обращается внимание на автобиографический подтекст в его переложениях псалмов. Тема праведного и грешного путей в жизни, за которые Бог рано или поздно воздаст человеку, одна из главных в этих стихотворениях Ломоносова.

Господь на праведных взирает
И их в пути своем хранит;
От грешных взор Свой отвращает
И злобный путь их погубит.

Другая тема ломоносовской поэзии – устройство Божиего мира и проблемы его познания, ограниченность знаний человека. Связующим звеном между переложениями псалмов и двумя «Размышлениями о Божием величестве» является «Ода, выбранная из Иова». В ней заключено выборочное переложение речи Бога к Иову из заключительных глав библейской книги. Мораль своего переложения Ломоносов подводит в заключительной строфе, уже непосредственно от себя, от автора, обращаясь к «ропщущему в горести» человеку:

Сие, о смертный, рассуждая,
Представь Зиждителеву власть,
Святую волю почитая,
Имей свою в терпеньи часть.

Он всё на пользу нашу строит,
Казнит кого или покоит.
В надежде тяготу сноси
И без роптания проси.

Это не доказательство того тезиса, который потом будет высмеивать Вольтер («Все к лучшему в этом лучшем из миров»), а утверждение мысли об участии Бога в жизни человека – об активном участии: именно Он «строит, казнит, покоит». А завершается строфа призывом к молитве: «И без роптания проси». Бога деистов не имело бы смысла о чем-то просить.

Следующее же в разделе «Оды духовные» стихотворение – «Утреннее размышление о Божием величестве» – и завершается молитвой, то есть Ломоносов словно показывает на собственном примере, как нужно «без роптания просить»:

Творец! Покрытому мне тьмою
Простри премудрости лучи
И что угодно пред Тобою
Всегда творити научи,
И, на Твою взирая тварь,
Хвалить Тебя, бессмертный Царь.

В духовных одах Ломоносова картина мира полемична по отношению к картине мира деистов. В них как раз подчеркивается активное участие Бога в жизни человека.

Два разных культа Ломоносова

Императорский Московский университет

– Когда возник Московский университет, в нем было три факультета: философский, юридический и медицинский. А почему не было богословского факультета, который, как правило, всегда был в европейских университетах?

– Потому что были Московская духовная академия, Славяно-греко-латинская академия.

– То есть не было необходимости в таком факультете?

– Конечно, поскольку Московский университет – светское учебное заведение.

– Но в зарубежных светских учебных заведениях были теологические факультеты.

– Там своя история. Собственно, европейские университеты возникали не как светские учебные заведения. Потом они трансформировались, но в силу традиции богословские факультеты там сохранились. А у нас богословием должны были заниматься духовные лица, а не просто светски образованные люди.

– А почему именно философский факультет возник в университете в числе первых?

– Под философией понимался весь спектр наук, в частности физика. И потом, надо сказать несколько слов об участии Ломоносова в создании Московского университета. Его имени в документах об основании университета нет. Основательницей университета является императрица Елизавета Петровна, а главным действующим лицом при его основании был граф Шувалов – первый куратор университета. Ломоносов же был советчиком, с советами которого далеко не всегда считались.

– Когда университет назвали именем Ломоносова?

– В советское время. До этого он назывался Императорский Московский университет.

– Можно сказать, что в советское время был культ Ломоносова?

– Совершенно верно. Но культ Ломоносова сложился еще в царской России, и сформировался он как устойчивый биографический миф уже к началу XIX века. Основные черты этого мифа сводятся к тому, что у нас простой крестьянин может стать ученым и академиком, если он, подобно Ломоносову, талантлив и является образцовым верноподданным и образцовым православным. Политический аспект этого мифа высмеивал Салтыков-Щедрин в «Современной идиллии», где один из героев говорит: «Ломоносов был простой рыбак, а умер статским советником! Но так как судьба не допустила меня до высших должностей, то я решился сделаться тапером».

– А почему это миф?

– Миф – это не обязательно неправда. Миф, в частности, может существовать как система представлений о легендарной личности. Дореволюционный миф о Ломоносове – это верноподданнический миф.

И в целом он более адекватен, чем позднее возникший советский миф. Правда, его предшественником – тоже в XIX веке еще – стал революционно-демократический миф о Ломоносове. Он выражен, например, в стихотворении Некрасова «Школьник». Все помнят эти строки:

Скоро сам узнаешь в школе,
Как архангельский мужик
По своей и Божьей воле
Стал разумен и велик.

А вывод-то какой:

Не бездарна та природа,
Не погиб еще тот край,
Что выводит из народа
Столько славных то и знай, –
Столько добрых, благородных,
Сильных любящей душой,
Посреди тупых, холодных
И напыщенных собой!

Владимир Леонидович Коровин

Здесь речь идет о том, что русский человек вопреки лицемерной заботе власть имущих достигнет таких же высот, как Ломоносов достиг просвещения, преодолевая все препятствия по своей и Божьей воле. Только Бог ему помогал, а не обстоятельства, не Церковь, не монархия, не императрица Елизавета Петровна и не граф Шувалов.

А в советское время культ Ломоносова устанавливается в особенности в послевоенное время. Это связано с вознесением его научных заслуг перед современными ему европейскими учеными, хотя их и преувеличивать-то не надо – они и так достаточно велики. Но вопрос о приоритете Ломоносова в ряде научных открытий – это отдельная тема.

– Пушкин сказал о Ломоносове, что «он сам был наш первый университет».

– Полностью это звучит так:

«Ломоносов был великий человек. Между Петром I и Екатериной II он один является самобытным сподвижником просвещения. Он создал первый университет. Он, лучше сказать, сам был нашим первым университетом».

Эти слова – из поздней статьи Пушкина под названием «Путешествие из Москвы в Петербург». Здесь находится самое развернутое и как бы итоговое высказывание Пушкина о Ломоносове. Надо сказать, что к его поэзии Пушкин относился не очень восхищенно, в особенности порицая торжественные оды, но для духовных од делал исключение и писал, что «они навсегда останутся вечными памятниками российской словесности».

Независимость, умение заниматься своим делом вопреки недоброжелателям – это восхищало Пушкина в Ломоносове

Прежде же всего он восхищался Ломоносовым как человеком, его поведением при дворе, где он «дирал за уши пажей», да и вообще его судьбой. Независимость, самостоятельность, умение заниматься своим делом вопреки недоброжелателям – вот что восхищало Пушкина в Ломоносове.

Судьба Ломоносова вдохновила Пушкина на сочинение одного стихотворения, хотя имени его там не названо. Стихотворение небольшое, называется «Отрок», приведу его полностью:

Невод рыбак расстилал по брегу студеного моря;
Мальчик отцу помогал. Отрок, оставь рыбака!
Мрежи иные тебя ожидают, иные заботы:
Будешь умы уловлять, будешь помощник царям.

Источник