Инспектора есть отродье хамское но для державы полезное
Пётр Первый, великий реформатор на российском троне, за время своего правления издал множество законов, регламентирующих повседневную жизнь своих подданных. Его указы о введении налога на бороды или о праздновании 1 января Нового года знают практически все. Но были у него указы куда менее известные, но, тем не менее, весьма примечательные. Приведу лишь некоторые из них…
…………………………………………………………………….
После посещения Петром европейских стран, он ввёл в России так называемые ассамблеи – прообраз будущих великосветских балов. И с присущей ему скрупулёзностью расписал правила поведения на этих мероприятиях. Приведу некоторые выдержки из этих правил.
Из указа Петра о правилах поведения на Ассамблеях:
– Быть мытым старательно, без пропускания оных мест.
– Быть бритым тщательно, дабы нежностям дамским щетиною мерзкою урону не нанести.
– Яства употребляй умеренно, дабы брюхом отяжелевшим препятствий танцам не учинить. Зелье же пить вволю, ежели ноги держат. Буде откажут – пить сидя. Лежачему зелье не подносить, дабы не захлебнулся.
– Упитых складывать бережно, дабы не повредить. Складывать отдельно, пол соблюдая, дабы при пробуждении конфуза не было.
– Будучи без жены, на прелести дамские взирай не с открытой жадностью, но исподтишка. Руками же действовать сильно остерегайся, а только явный знак получив, что это дозволяется. Иначе конфуз свой на лице будешь долго носить…
……………………………….
В 1715 г. Пётр запретил жителям Санкт-Петербурга подбивать обувь гвоздями. Сделано это было с самыми добрыми намерениями. Из-за недостатка камня мостовые в новой российской столице были деревянными и нужно было беречь их. Император не учёл одного: у многих жителей другой обуви просто не было, так что на другой день после оглашения указа улицы города буквально опустели.
…………………………………
Интересно следующее предписание императора для членов Сената, которое актуально и сегодня:
«Указую речь держать не по писаному, дабы дурь каждого всем видна была».
…………………………………….
Заслуживает упоминания указ пришивать пуговицы на рукава солдатских мундиров. Сделано было это тоже с умыслом: бывшие крестьяне привыкли после еды вытирать рот рукавом, а сукно для формы стоило тогда не дёшево.
……………………………………….
Запрещалось принимать на государственную службу рыжеволосых и косоглазых, поскольку, по выражению Петра, «Бог шельму метит». Очень жаль, что этот указ не действовал до нашего времени, когда на должность назначали Чубайса…
…………………………………………
А вот ещё несколько петровских предписаний, актуальных и по сей день:
– Прапорщикам не разрешалось собираться в одном месте более двух, «поелику проку от этого мало будет, а драку или дебош учинить могут».
– На борт военных кораблей «баб не брать, а ежели и брать, то токмо по числу команды, дабы не было бл@дства».
– «Подчинённый перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим начальство не смущать».
………………………………………………
Ну и напоследок, самое главное:
«Офицеры – народ горячий. И хоть до баб охочий, но дело своё знают, и смелостью своею Родине славу и силу даруют. А посему их подобает чтить и в праздники водки наливать не жалея».
………………………………………………..
И ещё. По поводу последнего указа Петра. Я тоже офицер, хотя и в запасе. Так что «в праздники водки наливать не жалея». Имеется в виду мне…
А можно и не в праздники…
………………………………………
ВАМ ТАКЖЕ МОЖЕТ БЫТЬ ИНТЕРЕСНО:
● Загадка смерти главного противника Петра Великого
● Наполеон и шеромыжники
………………………………….
Все изображения по теме статьи взяты из: https://yandex.ru/images/
Вернувшись из поездки в Европу ,царь активно взялся за обустройство России.Его Указы касались не только широкоизвестного обязательного бритья бород,с введением налога для ослушников,но касались буквально всех мелочей быта в стремлении царя искоренить варварские обычаи на Руси.
Большая часть его указов,несмотря на непривычную для нас форму,более чем актуальна в наши дни.
Мусор предписывалось вывозить за пределы Москвы и закапывать.За нарушение штраф и наказание розгами
Члены Ассамблеи обязаны выступать “не по письменному,а токмо устно,чтобы дурость каждого видна была всякому”
“Согласно правилам поведения на ассамблеях, есть полагалось умеренно, зато пить – вволю, пока ноги держат. Если отказали ноги, пить сидя. Лежащему подносить запрещалось, дабы не захлебнулся. Потерявших сознание, полагалось бережно складывать в стороне, чтобы не мешали танцующим. ”
“За границей морякам запрещалось напиваться, чтобы не позорить своё государство и флот. При этом, если пьяный моряк лежал головой по направлению к своему судну, его освобождали от наказания. До корабля «не дошёл, но стремился». Штурманов запрещалось пускать в кабаки: “отродье хамское, набираются и устраивают дебош».”
Подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид “лихой и придурковатый,чтобы не смущать знанием”
Царь жестко относился к любителям сверхприбылей:
“Торговля недрами земными -дело исконно воровское. посему положить им жалованье мизерное и вешать по одному в год, чтобы другим неповадно было.” .
И вот такие указы,которые нам кажутся смешными,но были вполне актуальны в то время:
“Указываю впредь, перед ассамблеей мыться с мылом в бане со тщением и не токмо за чистотой верхней робы, но и за исподним такожды следить усердно, дабы гнусным видом своим не позорить жен российских”.
“Замечено, что жены и девицы на ассамблеях являются не зная политесу и правил одежды иностранной, яко кикиморы одеты бывают. Одев робы и фижмы из атласу белого на грязное исподнее, потеют гораздо, отчего зело гнусных запах распространяется, приводя в смятение гостей иностранных.”
И никакого пиетета перед заслугами отцов,требует со всей строгостью взыскивать с нарушающих закон нерадивых потомков:
“Нами замечено, что по Невской першпективе и в ассамблеях недоросли отцов именитых в нарушение этикету и регламенту штиля, в гишпанских камзолах и панталонах с мишурою щеголяют предерзко.
Господину полицмейстеру Санкт-Петербурга указываю впредь оных щеголей с рвением великим вылавливать, сводить в Литейную часть и бить кнутом, пока от гишпанских панталон зело похабный вид не окажется. На звание и именитость не взирать, тако же на вопли наказуемых”.
Петр Алексеевич также учит правилам хорошего тона
” Будучи без жены, а то и, дай бог, холостым, на прелести дамские
взирай не с открытой жадностью, но исподтишка – они и это примечают, не сомневайся. Таким манером и их уважишь и нахалом не прослывёшь.
Руками не действуй, сильно остерегаясь и только явный знак получив, что оное дозволяется, иначе конфуз свой на лице будешь носить долго.”
” Без пения нет веселья на Руси, но оное начинают по знаку
хозяйскому, в раж не входи, соседа слушай – ревя в одиночку
уподобляешься ослице Валаамовой, музыкальностью и сладкоголосьем же, напротив, снискаешь многие похвалы гостей.
Помни, сердце дамское на музыку податливо.”
С Днем морской пехоты!
Моя история, связавшая меня на 2 года с морской пехотой началась прозаичнее. И сегодня в очередной День морской пехоты, я расскажу ее вам, дорогие друзья и читатели.
1980 год. То, что меня призовут во флот я знал уже в военкомате. Что именно делать на флоте, я толком не представлял, и поэтому, когда мне с друзьями предложили пойти в ДОСААФ и поучиться на курсах телеграфистов – я особо не раздумывая пошел! С телеграфом работать было прикольно! Перфолента, расклейка телетайпов, устройство СТА, шифровка и дешифровка – все это выглядело довольно интересно, да и времени особо не занимало. В общем выпустился через полгода с корочками телеграфиста, и практически с военной специальностью ” в кармане”!
Телеграфный аппарат СТА. 150 ударов в минуту я шлепал уже в 1981-м! )
Призыв подкрался незаметно. 26 октября 1981 года, после двух суток стояния на плацу в Егоршино, за нами приехали “покупатели” из Владивостока и мы, постояв еще для приличия несколько часов под дождем в Кольцово, вылетели рейсом Свердловск – Иркутск – Владивосток. В Иркутске было минус 20. Телогрейки тут же превратились в куски льда, которые мы носили на себе. “Сугрев” выгребли уже в Егоршино, согреваться было нечем и мы еще несколько часов стучали зубами, начиная переносить “тяготы и лишения” военной службы.
Во Владивосток прилетели поздно вечером и пришлось еще ночь ждать в палаточном городке для призывников. Именно там я впервые познакомился с известным в то время в определенных кругах, напитком, “Тройной”!
Мои грустные завывания о любви на гитаре чем то растопили душу какого то старшины, и он расстрогавшись на очередном исполнении “Там где клен шумит…” пригласил меня в палатку. Топилась печка от керосина, на шконке спал пьяный мичман, на столе стояла сковородка с холодной жареной картохой, а старшина открыв сундук, предложил мне на выбор около сотни фунфыриков одеколона, заботливо отобранного у призывников! 🙂
– Пил когда нибудь, спросил старшина!
– А то…попробовал я не ударить в грязь лицом!
– Выбирай тогда!
Кроме слова “Тройной” в голову ничего не пришло и я выбрал фунфырь одеколона!
– Разбавлять будем, спросил старшина!
– Делай как знаешь, сумничал я, и тот налил нам по стакану белесой разбавленной жидкости, которая пахла ужасом парфюмерии и уже на столе вызывала определенные позывы!
Выпили, заели картохой. Потом еще по стакану. Потом я еще что то играл на гитаре и помню, много пил, пытаясь вытравить из себя ужас послевкусия тройного одеколона!
Утром привезли в часть, под названием “Экипаж” на распределение по флоту. Я был приписан на подводную лодку и очень грустил, по поводу предстоящих трех лет где то под водой. Прошел барокамеру. Друзья пытались там разбивать себе носы, симулируя неспособность переносить давление, мне уже было на все наплевать. Я после Иркутска сильно заболел и ползал по экипажу с температурой под сорок.
Внезапно, на третий день лежания на нарах экипажа и скорбно ожидая своей участи, я увидел ЗЁМУ!!! Валерка, мой друг с Уралмаша, отслужил уже год. Служил тут же в экипаже. Занимал высокую должность – руководил командой бойцов, новобранцев, которые собирали по экипажу пустые бутылки из под лимонада, аккуратно складировали их и сдавали в прием стеклопосуды. Дело было очень доходное, потому как через экипах проходили тысячи призывников. Валера заведовал кассой, которую делил Бог его знает с кем, но уже на тот момент он “жил” не в части, а в съемной двухкомнатной квартире рядом с экипажем! Выпили. Разговорились. Валерка предложил остаться служить с ним, жить в той же квартире, и зарабатывать )). Но ТРИ года. Я попросил его “сделать” все что угодно, но только чтобы ДВА! Валерка пообижался немного, но уступил! Перекупить мои документы и перебросить их к морпехам, было минутным делом, и уже на следующий день за мной пришли двое бравых морпехов, с которыми я и пошел в дивизию. По дороге спросил их со слабой надеждой – есть ли у них там лекарства, потому что я сильно болею. Ответ помню до сих пор. Есть, говорят! “Пиздюлин с повторином” – устраивает мол тебя )))? Я кажется начинал понимать, что с Валеркой было бы интереснее )))!
1982 год. Старший матрос Будкевич )
В батальоне связи, входившем в состав 55 Дивизии морской пехоты КТОФ, куда меня привели к вечеру, было немного не по себе… Кто то подтягивался на турнике, бросал гири через плечо, кто то лежал на шконках, везде порхали молодые бойцы, моя, стирая, подшивая, подтирая все что не помыто, не пришито и не постирано! Кому то “стучали в душу” в проходах между двухярусными кроватями. Было тускло, грустно и немного страшно. Неизвестность происходящего пугала и наводила на тоскливые мысли.
Утром проснулся от сильного пинка по кроватной сетке второго яруса. Все куда то в бешеном вихре неслись. Построение. Кросс. Понедельник – среда – пятница – 3 километра, вторник – четверг – 6 километров, причем четверг – в противогазах. Суббота – хоз день, а через воскресение марш бросок – 10 километров с выкладкой. Была среда. Из расположений выбегала вся дивизия и все бежали полтора км до начала улицы Снеговой и полтора обратно. Пробежав метров 100 кто то сбоку предложил свернуть в кусты. То был Андрей из Ижевска, отслуживший уже полгода и знавший места, где от кросса можно было “косить”. Забежали в кусты. Покурили. “Незаметно” вклинились в строй батальона, бежавшего обратно. Внезапно увидел, как Андрюха бороздит лицом асфальт. Не успел удивиться этому, как сильнейший пинок чуть ниже спины заставил и меня соприкоснуться с суровыми обычаями морпехов! 🙂 Автор пинков был старший сержант Чужинов. По нашим меркам он был просто старик, так как призвался аж в 26 лет. Он этому тоже был не очень рад, и мы периодически ощущали это на себе!
Выдали форму. Деды ничего не отобрали. Неделю привыкали к портянкам. Портянки были летними и зимними, накрученные поверх юфтевых полусапог, они после отбоя сушились и источали. Всю ночь. Стирать было можно, но сушить было негде, так как сушилка была забита вещами “черпаков”, “дедов” и “дембелей”. Первые дни портянки сильно сбивали ноги. В кровь сбивали, но если это происходило на “строевой” нужно было бить сапогом землю и терпеть, терпеть…
Многое узнавал заново! ) Научился в выдаваемых кальсонах отыскивать личинки бельевых вшей, а потом “прожаривать” их утюгом, чтобы эта живность не разводилась в собственных вещах. Научился не замечать, вернее уже через неделю привык к запаху портянок. Наизусть знал всех членов политбюро ЦК КПСС, и секретарей ВЦСПС! )))
Узнал как выпрашивать хлеб в хлеборезке. Все очень просто! Брали с собой Вову Мнякина (сейчас с. Илек, Челябинской области), с круглым как луна лицом, шли к хлеборезке, Вовка склонял голову-луну на бок и жалобным деревенским голосом просил: “Ребят! Дайте хлебца маненько! Кушать хотцца!” ))) Расстроганные хлеборезы обычно давали две булки! Этого хватало, чтобы спрятаться в сопке и вшестером их побыстрому умять вместе с парой банок паштета “Волна”! )
Возненавидел гитару! Дело в том, что из “певцов” и “гитаристов” в призыве был я один, поэтому до ухода последнего дембеля, каждый вечер я занимал место в бытовке и пел. Играл и пел. Одно и тоже. Практически два месяца. Каждый день. На пальцах зароговела кожа от струн, а дембеля садились каждый день и просили “Илюха, давай про омут…” Зато я не участвовал в стирках и уборках дембельских вещей, не носился по дивизии в поисках сигаретки, не подрывался ночью на камбуз, чтобы пожарить кому то картофан. Гитариста берегли )))
Через полгода нарядов, парко-хозяйственных дней, тревог, покраски бордюров, строевой подготовки, политинформаций и прочих навыков “боевой и физической”, я немного разобрался в расстановке сил батальона, научился красиво писать (!) и ушел в штаб – начальником строевой части. Стал “писаришка штабной”! В мой функционал входило многое – ежедневное ведение книги приказов части, немного секретки, постановка и снятие с вещевого и продовольственного довольствия, получение продуктов и сухих пайков, отправка в отпуска и командировки, рисование секретных карт учений, участие в этих учениях, что однако не отменило ежедневные кроссы, парашютно-десантную подготовку, высадку десанта и прочих военных прелестей.
Так незаметно прошел год! Я научился спать стоя, делать “подъем переворотом”, пить спирт-ректификат без закуски, добывать из йода спирт, за пять минут съедать обед и полюбил лук и куски жира в супе, выкуривать сигаретку на иголочке, когда ее остается полсантиметра, спать в наряде на сопке обнявшись для тепла с собакой, ходить строевым шагом, делать “подъем-отбой” за 45 секунд по 20 раз за ночь, бегать десятку легко и не напрягаясь, показывать челку из под берета (через полгода), пить “чай” в банке из под тушенки, сразу же после ее съедения, кушать сахар “вприкуску” и за минуту съедать полбулки хлеба!
Ìíîãèå, èçó÷àâøèå èñòîðèþ åùå ñî øêîëüíûõ ãîäîâ, ñî ìíîé ñîãëàñÿòñÿ, ÷òî Ïåòð I, îí æå Ïåòð Âåëèêèé, èçâåñòåí âñåì íàì êàê äîâîëüíî íåîðäèíàðíàÿ ëè÷íîñòü. ×åì áîëüøå èíòåðåñîâàëñÿèñòîðèåé 17-18 âåêîâ, òåì áîëüøå êðåïëî âî ìíå ýòî ìíåíèå. Îäíèì èç òàêèõ ïðèìåðîâ íåîðäèíàðíîñòè Âåëèêîãî ìîíàðõà õî÷ó ïðèâåñòè íåñêîëüêî îñîáî èíòåðåñíûõ èçäàííûõ èì óêàçîâ, êîòîðûå óäàëîñü èçâëå÷ü èç ëèòåðàòóðû è áåñêðàéíåãî ðóíåòà…
«Óêàçóþ íà àññàìáëåÿõ è â ïðèñóòñòâèè ãîñïîäàì ñåíàòîðàì ãîâîðèòü òîêìî ñëîâàìè, à íå ïî ïèñàííîìó, äàáû äóðü êàæäîãî âñåì âèäíà áûëà. ϸòð. » (Óêàç Ïåòðà Âåëèêîãî îò 4 îêòÿáðÿ 1703 ãîäà)
Ïðî ýòè ñàìûå àññàìáëåè, âåðíåå ïðî îáùåñòâåííîå ïîâåäåíèå íàõîäÿùèõñÿ íà àññàìáëåÿõ ãîñïîä è ïðî÷åãî ëþäà, íà ïðîñòîðàõ ðóíåòà áðîäèò î÷åðåäíîé óêàç Ïåòðà î òîì, ÷òî ìîë ãîñïîäà ýòè óïîòðåáëÿòü äîëæíû â òîé ìåðå, â êîòîðîé íå ïîìåøàþò ñâîèìè õðàïÿùèìè òåëåñàìè îñòàëüíûì ïðèñóòñòâóþùèì ãîñòÿì, åùå íåäàâíî ÿâèâøèõñÿ è íå óñïåâøèõ íàáðàòüñÿ äî êîíäèöèè ëåæàùèõ íåïîäàëåêó ãîñïîä è ïðî÷èõ. Íå ñòàë ÿ ýòîò óêàç äîáàâëÿòü ñþäà, èáî ìíîãî áóêâ è ëåíü. Êñòàòè ïîäîáíûé óêàç òàê æå íå îáîøåë è ëþáèìöà Ïåòðà – ìîðñêîãî ôëîòà:
«Âñåì ÷èíàì ýêèïàæåé ôëîòñêèõ, îò ìàòðîçîâ äî àäìèðàëîâ, â ñòðàíàõ èíîçåìíûõ áûâàÿ, äî ñìåðòè íå óïèâàòüñÿ, äàáû íå ïîçîðèòü ÷åñòü ôëîòñêóþ è ãîñóäàðñòâî Ðîññèéñêîå.»
Äàëüøå áîëüøå…
«Øòóðìàíîâ â êàáàêè íå ïóùàòü, èáî îíè, îòðîäüå õàìñêîå, íå çàìåäëÿ íàïèâàþòñÿ è äåáîø óñòðàèâàþò »
«Øòóðìàíîâ âî âðåìÿ áàòàëèè íà âåðõíþþ ïàëóáó íå ïóùàòü, èáî îíè ñâîèì ãíóñíûì âèäîì âñþ áàòàëèþ ðàññòðàèâàþò.»
Çíàêîìûé (ôëîòñêèé) ðàññêàçûâàë, ÷òî ñëûøàë è î òàêîì ïåòðîâñêîì óêàçå, ïî êîòîðîìó åñëè íàøëè ìàòðîñà, íå âåðíóâøåãîñÿ èç êàáàêà íà êîðàáëü ïüÿíîãî ëåæàùèì ãîëîâîé â ñòîðîíó ñâîåãî êîðàáëÿ, òî áûâàëî îòäåëûâàëñÿ òàêîé ãóëÿêà ëèøü ëåãêèì èñïóãîì, ìîë ïåðåáðàë êîíå÷íî, íî âñå æå ñòðåìèëñÿ íàçàä, õîòü è íå äîøåë. Âîò åñëè óæ íå ïîâåçåò è íàéäåí áóäåò ìàòðîñ â òàêîì æå âèäå, íî ãîëîâîé â ñòîðîíó îò êîðàáëÿ, òî òóò è ðîçãàìè åãî. Ïî ñëóõàì, êîå ãäå è ñåé÷àñ óêàç ýòîò äåéñòâóåò. Ìíå êàæåòñÿ, íåò ïîâîäà ýòîìó íå âåðèòü, çíàÿ ÷òî ìîðÿêè âîîáùå äîâîëüíî ñóåâåðíû. À âîò êñòàòè è î àðìèè:
«Îôèöåðàì ïîëêîâ ïåõîòíûõ âåðõîì íà ëîøàäÿõ â ðàñïîëîæåíèå êîííûõ ÷àñòåé ÿâëÿòüñÿ çàïðåò êëàäó, èáî îíè ñâîåé ãíóñíîé ïîñàäêîé, êàê ñîáàêà íà çàáîðå ñèäÿ, âîçáóæäàþò ñìåõ â íèæíèõ ÷èíàõ êàâàëåðèè, ñëóæàùèé ê óùåðáó îôèöåðñêîé ÷åñòè. »
Åùå ïàðà óêàçîâ, óæå áåç íîòîê þìîðà, íî ìåíÿ âïå÷àòëèëè íàâåðíîå äàæå áîëüøå ïðåäûäóùèõ – äîâîëüíî æèçíåííî çâó÷àò:
«ß âåëåë ãóáåðíàòîðàì ñîáèðàòü ìîíñòðû è ïðèñûëàòü â Êóíñòêàìåðó. Åñëè áû ÿ õîòåë ïðèñûëàòü òóäà ìîíñòðû ÷åëîâå÷åñêèå íå ïî âèäó èõ òåëåñ, à ïî óðîäëèâûì íðàâàì, ìåñòà áû äëÿ íèõ áûëî ìàëî. Ïóñêàé øàòàþòñÿ îíè ïî âñåíàðîäíîé êóíñòêàìåðå, ìåæäó ëþäüìè îíè ïðèìåòíû.” »
«Âî âðåìÿ ÷èùåíèÿ êîðàáëåé è ïî÷èíêè âñÿêèé ìóñîð äÎëæíî âûâîçèòü, ÷òîáû íè÷åãî íà äíî íå óïàëî. À êòî èç ñâîèõ ÒÎ ó÷èíèò, ñàì, åæåëè îôèöåð, çà âñÿêóþ ëîïàòó (ìóñîðà) ïåðâûé ðàç ëèøàåòñÿ ìåñÿö æàëîâàíèÿ, çà âòîðîé ðàç – ïîëãîäà, çà òðåòèé áóäåò îøòðàôîâàí îòíÿòèåì ÷èíà è çàïèñàí â ðÿäîâûå. À ðÿäîâûì çà òðåòèé – â Ñèáèðü íà êàòîðæíóþ ðàáîòó. » – Âîò âàì è áîðüáà çà ýêîëîãèþ è íèêàêèõ òàì ñîïëèâûõ ýêîëîãîâ ñ èõ áåçäåéñòâåííûìè ïðèçûâàìè. Ïðîñòî è ñî âêóñîì, òàê æå êàê è ìíîãîå Ïåòðîì ñîçäàííîå.