Грибоедов чем человек просвещеннее тем он полезнее своему обществу

  Перед нами классический, яркий «вундеркинд»,
необыкновенная цепкость ума проявилась в нём пугающе рано. Не столь важно, где
и чему он учился официально – в Благородном пансионе, а потом и в Московском
университете. Ему легко давались и иностранные языки, и философия, и
математика.

   Поэт, музыкант, политик, воин – во всех своих
воплощениях он проявился ярко. К пятнадцати годам его можно было смело считать
человеком с университетским образованием. Быть может, ранняя учёность
определила и суть самого известного грибоедовского творения – «Горе от ума».

 Ему нелегко было отделаться от ощущения
собственного превосходства над всеми. Нелегко было адаптироваться и на службе,
и в пёстром мире искусства. Александр Сергеевич бывал неуживчивым и резким.

 Он участвовал в войне 1812 года – а потом всё
мечтал написать об этих героических событиях трагедию. Весной 1816-го оставил
военную службу, не достигнув высоких чинов. А в 1817-м началась его
блистательная дипломатическая карьера. 16 июля 1818 года граф Нессельроде письменно
известил главнокомандующего Кавказской армией генерала Ермолова, что
«Поверенным в делах Персии назначается чиновник Мазарович, секретарем при нем
Грибоедов, канцелярским служащим Амбургер». Нессельреде любил краткость – но с
этого беглого упоминания началась кавказская глава в жизни нашего героя.

   В то время Грибоедов разрывался между
творчеством и службой, подчас грезил «уволиться от дипломатической службы и
отозваться из печальной страны, где вместо того, чтобы чему-нибудь научиться,
забываешь и то, что знаешь». 

 Но генерал Ермолов – мудрейший из мудрых –
проникся глубоким уважением к молодому таланту, именно он – в то время –
могущественный полководец – вызволил Грибоедова из Персии, сделав своим
секретарем «по иностранной части». Любя Грибоедова как сына, по свидетельству
Дениса Давыдова, он старался не загружать его повседневной работой. Грузия – не
Персия, здесь Грибоедову вольно дышалось и вволю писалось.

   Набиравший силу дипломат не забывал о делах
литературных. Попытки создать эпическую драму, трагедию шекспировского размаха
остались в эскизах. Служба отвлекала Грибоедова от творчества, а мания
совершенства мешала работать быстро.

«Горе от ума» – единственное крупное законченное
произведение Грибоедова. Язвительную комедию удалось полностью опубликовать в
официальной печати через несколько десятилетий после смерти Грибоедова. Но к
тому времени она изменила лицо русской литературы, повлияла на лучших наших
писателей, вызвала споры… Десятки остроумных реплик вошли в русскую речь, стали
крылатыми.

   Ещё Пушкин заметил: «Половина стихов должна
войти в пословицы». Так и случилось. По Чацкому, Фамусову и Молчалину судили о
социальных типах.

   Комедия Грибоедова совершенна. Более отточенной
стихотворной пьесы у нас нет. Комедия считалась нестерпимо вольнодумной, хотя
Грибоедов явно выступал с патриотических позиций. Сарказма он не пожалел ни для
Фамусова, ни для Скалозуба.

   Первую попытку поставить «Горе от ума» на сцене
пресёк столичный генерал-губернатор Милорадович. Но в 1830-х комедия увидела
сцену в обеих столицах. Это загадочное произведение, разгадывать его будут
веками – и с пользой. Сатирическая комедия и психологическая драма в одном
клубке, как усмешка и страдание.

   Комедия быстро обрела поклонников, среди которых
в первую очередь нужно назвать Ивана Андреевича Крылова, Фаддея Венедиктовича
Булгарина, трагика Каратыгина, актрису Колосову, друзей-литераторов Жандра,
Греча, Хмельницкого. Они поддержали Грибоедова, не оставили его непонятым.

   В 1824 году он решился передать рукопись «Горя»
для переписи своему другу и соавтору (они написали совместно, вернее, перевели
с французского, комедию «Притворная неверность»), Андрею Андреевичу Жандру,
правителю канцелярии Военно-счетной экспедиции, близкому к тайным обществам…

  Декабрь 1825-го – ещё одна веха в судьбе. В
показания декабриста С.Трубецкого мелькнула фамилия Грибоедова – и он оказался
под следствием. И тут под своё крыло взял молодого сотрудника А.П.Ермолов.

  Генерал благожелательно подготовил Грибоедова к
аресту, уничтожил все его бумаги, чтобы они не попали в руки следственных
органов и написал в Петербург: «Имею честь препроводить к Вашему
превосходительству г-на Грибоедова. Он был арестован таким образом, что не имел
возможности уничтожить находившиеся при нем документы. Но при нем не оказалось
ничего такого, кроме немногих, которые Вам пересылаю».

  Под следствием он находился до 2 июня 1826 года,
стойко отрицал своё участие в заговоре и в конце концов доказал непричастность
к мятежу.

Из-под ареста его освободили с «очистительным аттестатом»
– и дипломат снова направился в Тифлис. Заменивший Ермолова генерал Иван
Фёдорович Паскевич также высоко оценивал способности Грибоедова и, если подчас
журил его за безрассудную храбрость, то уважения при этом не скрывал. Во время
переговоров с персами Паскевич вполне полагался на дипломатическую
предусмотрительность Грибоедова и открыто восхищался им.

  Первостепенным политическим бенефисом Грибоедова
стал Туркманчайский мирный договор, который знаменовал победу над Персией,
закреплял территориальные приобретения Российской империи, гегемонию России на
Каспийском море и в восточной торговле.

   Современники не оспаривали главную роль
Грибоедова в разработке и подписании этого прорывного документа. Генерал
Паскевич предоставил именно Грибоедову честь «поднести договор» императору.
Николай Павлович пожаловал ему чин статского советника, орден Святой Анны,
алмазами украшенный, и четыре тысячи червонцев. Грибоедов принимал восторженные
улыбки, но опасался придворной рутины, держался независимо.

  В Тифлисе его встречали с ещё большей пышностью,
даже величали Грибоедовым-Персидским. Паскевич дал в честь него салют, как это
было сделано и в Петербурге, когда все пушки Петропавловской крепости дали
одновременно 201 залп. Что ж, ведь это именно он, Грибоедов, привез Николаю I
долгожданный и победный Туркманчайский договор.

   Неудивительно, что в Персии Туркманчайский
договор воспринимали как национальную катастрофу. Россия вступила в войну с
Турцией – и персы надеялись уклониться от исполнения договора, воспользовавшись
запутанной международной ситуацией.

 Базарные ораторы разжигали в народе фанатическую
ярость, замешанную на псевдорелигиозных дрожжах. А Грибоедов как раз должен был
потребовать у иранцев очередную часть контрибуции… Он пытался сгладить
противоречие, призывал Петербург принять вместо денег шёлк или драгоценности.
Но вердикт императора был строг: договор следует выполнять чётко.

  Русское посольство располагалось не в столице
Персии, а в Тавризе, в Тегеране в начале 1829 года Грибоедов пребывал временно
– чтобы представиться шаху.

 Конечно, опытный политик чувствовал нерв
сложившегося положения. Жену он просил на время оставить Тевриз, вернуться в
Грузию – и такое путешествие удалось устроить. Грибоедов писал жене ежедневно.
«Грустно без тебя, как нельзя больше. Теперь я истинно чувствую, что значит
любить…» – это последнее послание мужа, которое она прочитала.

Муджтехиды убеждали разгорячённый народ, что
Грибоедов – виновник введения новых налогов, безбожник, завоеватель… Ненависть
не знала пределов, муджтехиды вызвали дух фанатизма.

Ещё Грибоедова обвиняли в укрывательстве армян.
Он действительно скрывал нескольких армян на территории посольства, чтобы
переправить их в Россию. Но действовал в соответствии с Туркманчайским
договором! Это горячие персы готовы были отказаться от своих обязательств.

   За этими яростными выступлениями стоял
Аллаяр-хан, опальный министр – политик авантюристического склада, пытавшийся
вернуть утраченное влияние. Для шаха эти волнения были неприятной
неожиданностью, капканом, из которого он пытался выпутаться. Шах старался
избежать новой войны с Россией, а вёл именно к войне.

   30 января 1829 года духовные власти объявили
русским священную войну. Толпа, собравшаяся у мечети, направилась к дому
русской миссии. Начался кровавый погром. В тот день в Тегеране был уничтожен
весь состав посольства, уцелел только старший секретарь Мальцов, человек
необычайно осторожный. Он предлагал спасение и Грибоедову, нужно было только
спрятаться, уйти в подземные ходы… «Русский дворянин в прятки не играет», –
таков был ответ. Гибель он встретил гордо и смело.

За гибель Грибоедова и всей русской миссии шах
принёс императору Николаю официальные извинения, к которым присоединил
уникальный алмаз.

Император счёл резонным проявить сговорчивость,
он принял дар и отсрочил на пять лет выплату той самой контрибуции. В трудные
дни Русско-турецкой войны Николай не желал портить отношения с персами. Он
закрыл глаза и на мнение Паскевича, который говорил о роковом британском
влиянии на персидскую толпу.

   Вышло, что погромщики и провокаторы добились
своего…

  «Алмаз, по мнению персов, должен был искупить
страшную вину убийц русского министра Грибоедова. Камень пополнил царскую
коллекцию, им любовались придворные, а иноземные послы просили высочайшего
разрешения взглянуть на такую редкость. Но в каких каратах можно выразить урон,
нанесенный России зверским убийством одного из величайших ее творцов?..» –
говорится в одной из биографий Грибоедова.

 Он любил
гору Мтацминда, возвышающуюся над Тифлисом. Там, в монастыре Святого Давида, и
завещал похоронить себя. Литургию совершил экзарх Грузии Моисей. Нина Александровна Чавчавадзе-Грибоедова создала
одну из самых запоминающихся эпитафий на свете:

«Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но
для чего пережила тебя любовь моя?».

При известии о гибели Александра Сергеевича она
тяжело заболела. Случились преждевременные роды, смерть ребёнка.

Траур по
любимому мужу Нина Александровна носила всю жизнь искренне и безутешно.

писал про Нину, про «Чёрную розу Тифлиса», Яков
Полонский.

Почтительная память о Грибоедове объединяет
русских, грузин и армян. Кавказские христианские народы благодарны ему как
своему защитнику. Он подолгу бывал в Тбилиси, даже создал записку «О лучших
способах вновь построить Тифлис». Ходатайствовал об открытии газеты «Тифлисские
ведомости» и учебных заведений.

   Несколько раз бывал Грибоедов и в Армении. В
составе армии генерала Паскевича, он участвовал в освобождении Эривани,
Сардарапата, Нахичевани и был награждён медалью «За взятие Эривани».

   Сегодня про Грибоедова вспоминают редко и
невдумчиво, хотя из школьной программы «Горе от ума», кажется, не вычеркнули.
Его образ, его идеи не сочетаются с установками нашей современности.

   «Чем просвещеннее человек, тем полезнее он
Отечеству», – говорил Грибоедов. И по мере сил следовал этой программе.
Общество, которое у нас складывается с осени 1991 года, можно упрекнуть за
многое, но не за излишнюю тягу к просвещению. Чего нет, того нет. Повсюду – не
только в России – побеждает контрпросвещение, как будто от обилия мы разучились
думать и чувствовать.

Трудно вообразить Грибоедова в современном мире.
А вот его убийцы как будто сошли с первых полос сегодняшних или завтрашних
газет – живёхоньки. Здесь речь, конечно, вовсе не только об исламских
радикалах. Повсюду в ходу большие провокации и безответственная манипуляция
худшими инстинктами. Все «хороши». Варвары с айфонами «блаженствуют на свете». И
перечитывать биографию статского советника и блистательного поэта Александра
Грибоедова сегодня тяжело.

                                                                                  Арсений Замостьянов