Голодной армии для поднятия духа очень полезно видеть сытого короля
Михаил Веллер Генерал Трошев: Рецензия для главнокомандующего
* * *
Трошев принадлежит к той генерации советско-российских генералов, на лицо которых не налазит каска. Родословная ее прослеживается до телефонного разговора Жукова с Толбухиным (согласно мемуарам первого): «А чего ты дышишь тяжело? Болен? – Никак нет, товарищ маршал, здоров. Позавтракал». Хотя интернациональная составляющая улавливается уже в дневниках Фридриха Великого: «Голодной армии для поднятия духа очень полезно видеть сытого короля».
Однако отбросим имидж: генерал не манекенщица, бегать и отжиматься должны солдатушки-бравы ребятушки. Вот книга, хит Московской книжной ярмарки: «Моя война. Окопный дневник чеченского генерала». Клянусь, я перепутал случайно, правильно: «Чеченский дневник окопного генерала».
Генералы книг не пишут. Я знал из всех одного, который написал свои мемуары сам: начальник инженерных войск Ленинградского фронта Бычевский. Для прочих есть наемные журналисты. Автор трошевской книги мне известен, но из этических соображений называть его не могу. Ответственность за книгу несет тот, чья фамилия стоит на обложке. Он «юридический автор». Ему угождал литсоздатель, расспрашивал и согласовывал.
Не будем задерживаться на блохах и общеизвестных случаях. Вот 122 мм гаубица именуется Д-30. На самом деле ее марка М-30, а Д-30 – это созданная на треть века позже 130 мм пушка. (Стр. 26—27)
Но вот статистика, оживляющая в воображении сводные цифры с Великой Отечественной. Перед первым штурмом Грозного дудаевские боевики имели на вооружении до 25 танков (стр. 26). А вот сколько из них федеральные войска поразили: уничтожено – более 40, захвачено – 15. Итого 55 из 25 возможных (стр. 44). Истребители танков выполнили план на 220%. Из 30 БМП и БТР уничтожили более 110, и так далее (стр. те же).
«…Грозный зимой 95-го года мы взяли, не имея преимущества в живой силе и превосходства в технике…» (стр. 45).– «…случалось, общевойсковые командиры, не задумываясь, вызывали огонь целого артиллерийского дивизиона по пулеметчику-одиночке или по двум-трем окапывающимся боевикам.» (стр. 51) Как вам стыковка этих двух цитат? Комментарии нужны?
А вот чудный пример российского армейского хамства, которое давно не замечается офицерами и является нормой: вышестоящий генерал Куликов нашему генералу-автору «тыкает», а тот ему в ответ, естественно, почтительно «выкает». (Стр. 56.) А чего не потыкать, не баре, чай, не аристократы. Я начальник – ты дурак, вы начальник – я дурак. Возможно, военным этот абзац будет непонятен. Чувство собственного достоинства отбивают с детства и ампутируют в военных училищах. Но когда чувство собственного достоинства атрофируется у генералов – победа еще возможна, но светлое будущее страны – никогда. Ну нельзя тыкать офицерам и генералам, никому этого нельзя вплоть до президента, неужели неясно?! Вот с этого дедовщина и начинается, ты меня понял, генерал?
Рассмотрим подробнее только один эпизод, трагический, известный недавно всем и памятный навсегда многим. 6-я рота 104-го гвардейского парашютно-десантного полка 76-й псковской дивизии ВДВ, высота 776,0 близ Улус-Керта, 29 февраля – 1 марта 2000-го года. (Стр. 323—332.)
«Однако мы не могли тогда предположить, что противник рискнет пробиваться на восток крупными силами. Банды соединились». То есть? Автор расписывается в своей несостоятельности как военачальника. Еще Наполеон вбивал (после Фридриха!): идти врозь – бить вместе. Еще Клаузевиц канонизировал: быть сильнее врага в нужный момент в нужном месте. Мы имели в Чечне 50 000 бойцов против вечных 2000—5000 боевиков – были сильнее в 10—20 раз? И тот же Наполеон, и Клаузевиц, и опыт всех войн: никогда не делай того, что ждет от тебя противник. Итог: около 1500 боевиков против 87 десантников. Тем самым диспозиция выявляет, что Басаев и Хаттаб просто умели воевать лучше Трошева.
«Нужно было в считанные часы совершить пятнадцатикилометровый марш-бросок… по скользким зимним тропам, с полной боевой выкладкой. Да плюс ко всему тяжелое снаряжение для нового базового лагеря – палатки и печки-буржуйки… Стоило кому-либо поскользнуться на крутом склоне – срабатывал „принцип домино“ падало уже несколько человек». А вертолетами доставить людей было нельзя – воздушная разведка не обнаружила в старом горном лесу ни одной подходящей для десантирования площадки.
Не первый год идет война в горах, но обуть людей в горные ботинки с альпийскими триконями огромная страна, разумеется, не может: это по-нашему. Десантировать личный состав с зависших вертолетов по тросам – тоже нельзя, не показные учения, и так дотопают: на всех не напасешься наших лучших в мире вертолетов с «вертолетчиками, которые творят чудеса». И спустить им, дошедшим до места налегке, лагерное имущество и тяжелое вооружение сверху – тоже нельзя. 50 кг на горб – и вперед в горы.
В полдень 29 февраля пятерка разведчиков обнаружила у подножья высоты Исты-Корд, куда и направлялась рота, передовой дозор боевиков – 20 человек. И забросала его гранатами. И обнаружила себя.
Если б они знали, на какую группу напоролись, они бы себя, конечно, обнаруживать не стали. А вернулись бы к роте и срочно заняли оборону. Но роту-то посылали с расчетом уничтожать мелкие банды по отдельности. Десантники платили за просчет командования.
Рота двинулась на выручку группе, отрывающейся от преследования. «Но силы во встречном бою оказались слишком неравными. …пришлось с ранеными на плечах возвращаться на высоту 776,0».
Окопаться не успели – а ты подолби-ка гору в феврале. «Начался жесточайший минометный обстрел». Рота перекрывала чеченской группировке ход на равнину – заперла. И было ясно, что врагов до черта.
Так это же успех! Войска вошли, наконец, в соприкосновение с крупной группировкой вечно неуловимого врага – и блокировали ее в горах силами одной роты! Уничтожать надо – у нас ведь сил в 20 раз больше.
Где мобильный резерв? Где усиленный батальон при заправленных вертолетах? Где подвижная артгруппа при тех же транспортах вертолетах? Где десантные группы, которые перекроют группировке пути к отходу? Где установки залпового огня и вертолеты огневого сопровождения с кассетами РСов?
Да ничего подобного даже предусмотрено не было. Все было – и все неизвестно где. Растянуто и разбросано там и сям. Все продолжают ждать врага везде – понемножку. Так они понимают военное искусство.
(Вот так в 42-м году умевший воевать Манштейн громил наши превосходящие части, растянутые по всему Крыму, и меньшими силами устроил оборонявшимся кровавую баню, заняв полуостров. Это в наших военных академиях не преподают?)
«Видя потери и понимая весь трагизм ситуации, командующий группировкой ВДВ, чтобы спасти своих окруженных бойцов, отдает приказ парашютно-десантной роте направиться в район боя… Билась рота отчаянно, но прорваться к высоте 776,0 смогла только утром 2 марта». То есть командующий федеральной группировкой в Чечне все еще не понимал, что происходит. Десантура должна была сама выручать своих. Кинуть еще сотню бойцов против полутора тысяч – и ждать успеха?
«Прорваться» – это сказано для красного словца. 1-я рота смогла достичь высоты тогда, когда боевики ушли и бой был кончен – это явствует из текста, ни слова о том, что десантники «выбили» боевиков, «погнали», «заставили отойти» – там нет.
«Поэтому основную нагрузку по огневой поддержке окруженных взвалили на свои плечи „пушкари“.» Что значит «взвалили на свои плечи», что за дешевая литературщина?! Приказали стрелять – стреляли. Издали, из тыла, вне огневого воздействия противника, будучи сами в безопасности.
Речь идет, это подчеркнуто в тексте, о полковой артиллерии 104-го десантного полка. Вообще такому полку полагается артдивизион. И в нем: батарея самоходок, батарея тяжелых минометов и батарея противотанковых. Это может варьироваться, но самоходки и следы минных разрывов упоминаются – минимум две огневые батареи в полку были и по цели работали. Дюжина стволов. Может, у них еще что было, а может, и нет.
Вот как живописует автор артподдержку:
«1200 (!) снарядов высыпали артиллеристы 104-го полка в район высоты 776,0 с полудня 29 февраля до раннего утра 1 марта. За одну ночь – 900 снарядов! Краска на стволах орудий обгорела, откатники треснули и потекли. Образно говоря, пушки сломались, а окруженные десантники – нет».
Этот пассаж рассчитан на штатских дурачков, ничего не понимающих в военном деле. (Для справки – 700 снарядов приходилось во 2-й Мировой войне на один сбитый ими самолет.) 1200 выпущенных снарядов мы делим на минимум дюжину, как упомянули, стволов. Это 100 снарядов на ствол. 45—75 снарядов составляют так называемый «б/к» – боекомплект. Итого – два б/к на ствол, возможно меньше, но не больше. А рассчитывается живучесть орудий таким образом, чтобы 1 б/к мог быть выпущен беглым огнем без всякой потери орудием своих боевых качеств. А во 2-ю Мировую на артподготовку перед наступлением выдавали, если снаряды были, до 3,5 б/к. И если у кого треснул откатник, командир орудия шел под трибунал за порчу матчасти. Треснуть он может в единственном случае: если в него тормозную жидкость или стеол-М не долили, а за этим специально номер расчета следит и докладывает после выстрела: «Откат нормальный!». Так что нам пытаются втюхать романтическую туфту для идиотов: «Краска на стволах обгорела»! Что ж – обгорела: это дело обычное, после стрельб подкрашивают. Сто снарядов на ствол мы делим на двадцать часов стрельбы и получаем пять снарядов в час. «За одну ночь – 900 снарядов!» Делим на 12 стволов и на 12 часов – 6—7 снарядов в час, выстрел в десять минут – при практической скорострельности штатной системы «Нона» выстрел в минуту, никак не реже.
Голодной армии для поднятия боевого духа очень полезно видеть сытого короля – эту хлесткую фразу приписывают обычно Фридриху Великому. Чтение российской версии Forbes должно, по идее, наводить на мысли о грандиозных предпринимательских талантах россиян и наполнять восхищением тех, кто не обладает гением Елены Батуриной или Андрея Бородина. Марсианин, познакомившись с биографиями наших миллиардеров и полюбовавшись их прекрасными спутницами, безоговорочно назвал бы Москву лучшим городом Земли, отмеченным благорасположением Вселенной.
Теоретически, на российскую территорию должен проливаться золотой дождь инвестиций. А между тем не только президент, но даже сам премьер-министр только и говорят о том, что чего-чего, а хорошего инвестиционного климата в России нет. И не предвидится.
Олимпиада будет, и саммит АТЭС, и чемпионат по футболу (может, было бы дешевле купить сборную Бразилии или Германии и выдать всем игрокам российские паспорта?), а вот инвестиционный климат как-то не получается.
И экономического роста, похоже, тоже не будет. Даже дорогая нефть нам уже на пользу. И нефтедоллары есть, и рост товарооборота, и кризис официально закончился. А экономического роста нет, зато есть инфляция, аккуратно подъедающая остатки сбережений.
И министр финансов предупреждает, что лучше не будет. А государственная поддержка хотя и помогла олигархам пережить кризис, но никак не отразилась ни на росте производительности, ни на инвестициях в основной капитал. Это вовсе не значит, что в Россию «не идут деньги». Льются рекой. Водопадом. Брызги этого водопада капельками бриллиантов рассыпаются по плечам московских красавиц. Но вот огорчение. Это не те деньги, не инвестиционные. Это деньги в виде краткосрочных банковских кредитов. Это короткие деньги для игры на российских биржах. Это деньги на всякого рода большие проекты, на которые охотно скидывается наш большой бизнес. Причем скидывается, что любопытно, без всякой надежды на их возврат. Наши бизнесмены, такие цепкие, расчетливые и деловые люди, охотно строят стадион, какой-нибудь дворец или горнолыжный курорт, которые не окупятся никогда, – но никто не хочет строить нефтеперегонный завод.
Почему российские миллиардеры не торопятся инвестировать в родную страну? Не могут или не хотят? Да просто не верят они в легитимность своей собственности в этой стране, не верят, что сумеют ее сохранить вне зависимости от того, кто персонально будет сидеть наверху. Каждый из них знает, как на самом деле он получил свою долю собственности, и власти тоже это прекрасно знают. И поэтому периодически делают бизнесменам предложения, от которых отказываться нельзя. А заодно при каждом удобном случае напоминают звездам Forbes, что только дубинки и автоматы внутренних войск «ограждают нас от ярости народной».
Ну и кто, скажите, будет в этой ситуации вкладывать деньги? Получается порочный круг, разорвать который в нынешней российской системе отношений невозможно в принципе. Неполноценность прав собственности уже стала фактором торможения экономического развития. И одновременно она же является инструментом ручного управления экономикой страны.
Политическая верхушка никогда по своей воле не пойдет на полноценную легитимацию «олигархической собственности». Поступить так – значит выпустить из своих рук ключевой властный рычаг. По идее, олигархи могли бы сами обратиться к народу напрямую, предложить заключить некий «новый общественный договор», в рамках которого собственность действительно могла бы быть признана неприкосновенной, и навсегда. Тогда, возможно, были бы и инвестиции, и экономический рост, и пенсии как в Европе.
Только политический ландшафт был бы другим. Над Кремлем засияли бы новые звезды. Тут уж ничего не поделаешь. Но для этого сценария нужно очень многое, в том числе такое обстоятельство, как доверие. Человеческое доверие друг к другу.
А оно, это доверие, у нас на уровне Центральной Африки, где тоже немало богатых людей.
Голодной армии для поднятия боевого духа очень полезно видеть сытого короля — эту хлесткую фразу приписывают обычно Фридриху Великому. Чтение российской версии Forbes должно, по идее, наводить на мысли о грандиозных предпринимательских талантах россиян и наполнять восхищением тех, кто не обладает гением Елены Батуриной или Андрея Бородина. Марсианин, познакомившись с биографиями наших миллиардеров и полюбовавшись их прекрасными спутницами, безоговорочно назвал бы Москву лучшим городом Земли, отмеченным благорасположением Вселенной.
Теоретически, на российскую территорию должен проливаться золотой дождь инвестиций. А между тем не только президент, но даже сам премьер-министр только и говорят о том, что чего-чего, а хорошего инвестиционного климата в России нет. И не предвидится.
Олимпиада будет, и саммит АТЭС, и чемпионат по футболу (может, было бы дешевле купить сборную Бразилии или Германии и выдать всем игрокам российские паспорта?), а вот инвестиционный климат как-то не получается.
И экономического роста, похоже, тоже не будет. Даже дорогая нефть нам уже на пользу. И нефтедоллары есть, и рост товарооборота, и кризис официально закончился. А экономического роста нет, зато есть инфляция, аккуратно подъедающая остатки сбережений.
И министр финансов предупреждает, что лучше не будет. А государственная поддержка хотя и помогла олигархам пережить кризис, но никак не отразилась ни на росте производительности, ни на инвестициях в основной капитал. Это вовсе не значит, что в Россию «не идут деньги». Льются рекой. Водопадом. Брызги этого водопада капельками бриллиантов рассыпаются по плечам московских красавиц. Но вот огорчение. Это не те деньги, не инвестиционные. Это деньги в виде краткосрочных банковских кредитов. Это короткие деньги для игры на российских биржах. Это деньги на всякого рода большие проекты, на которые охотно скидывается наш большой бизнес. Причем скидывается, что любопытно, без всякой надежды на их возврат. Наши бизнесмены, такие цепкие, расчетливые и деловые люди, охотно строят стадион, какой-нибудь дворец или горнолыжный курорт, которые не окупятся никогда, — но никто не хочет строить нефтеперегонный завод.
Почему российские миллиардеры не торопятся инвестировать в родную страну? Не могут или не хотят? Да просто не верят они в легитимность своей собственности в этой стране, не верят, что сумеют ее сохранить вне зависимости от того, кто персонально будет сидеть наверху. Каждый из них знает, как на самом деле он получил свою долю собственности, и власти тоже это прекрасно знают. И поэтому периодически делают бизнесменам предложения, от которых отказываться нельзя. А заодно при каждом удобном случае напоминают звездам Forbes, что только дубинки и автоматы внутренних войск «ограждают нас от ярости народной».
Ну и кто, скажите, будет в этой ситуации вкладывать деньги? Получается порочный круг, разорвать который в нынешней российской системе отношений невозможно в принципе. Неполноценность прав собственности уже стала фактором торможения экономического развития. И одновременно она же является инструментом ручного управления экономикой страны.
Политическая верхушка никогда по своей воле не пойдет на полноценную легитимацию «олигархической собственности». Поступить так — значит выпустить из своих рук ключевой властный рычаг. По идее, олигархи могли бы сами обратиться к народу напрямую, предложить заключить некий «новый общественный договор», в рамках которого собственность действительно могла бы быть признана неприкосновенной, и навсегда. Тогда, возможно, были бы и инвестиции, и экономический рост, и пенсии как в Европе.
Только политический ландшафт был бы другим. Над Кремлем засияли бы новые звезды. Тут уж ничего не поделаешь. Но для этого сценария нужно очень многое, в том числе такое обстоятельство, как доверие. Человеческое доверие друг к другу.
А оно, это доверие, у нас на уровне Центральной Африки, где тоже немало богатых людей.
Дмитрий Прокофьев, доцент Международного банковского института
Выделите фрагмент с текстом ошибки и нажмите Ctrl+Enter
Блицкриг
Была боль, и был крик от этой боли. Фридрих сам признал впоследствии: “Вся Европа содрогнулась от вопля боли саксонцев!” Боль Европы была нестерпима…
Огонь и меч. Быстрота и натиск. Кровь и пожары.
Тремя колоннами, царапая зеленую землю, прусская армия стремительно вторглась в чужие просторы. Топча молодые посевы, неслась через поля кавалерия злобного карлика Циттена; дубовыми лесами, прыгая через звенящие ручьи, сочилась ловкая пехота Бевернского герцога; ужас объял беззащитную Саксонию, которая едва успела собрать под ружье 17 000 своих юношей…
По ровным аллеям Европы, обсаженным древними тополями, лязгающие стременами эшелоны прусской конницы рвались за Эльбу: мотая гривами, сильные жеребцы выносили всадников – в звоне и в брызгах – на другой берег.
– Не давайте миру опомниться! – ликовал Фридрих, вертясь в седле. – Ломайте заборы границ, ищите простор… простор…
Так началась война (без объявления войны). Король скорым маршем гнал свои армии вперед. Это была тактика “блицкрига”, молниеносной войны, – тактика, подхваченная и развитая через столетия Адольфом Гитлером и его генералитетом.
* * *
Саксонско-польский король Август III со своим канцлером Брюлем искал спасения в поспешном бегстве. Их прикрывала армия под жезлом маршала Рутовского. Бежал король столь скоро, что забыл в Дрездене свою жену-королеву с детьми (но зато успел захватить знаменитый бриллиант зеленого цвета). Рутовский же забыл провиант для армии: его 17 000 солдат остались без провизии.
И вот эта несчастная армия вышла на большую гору близ Пирны и здесь встала лагерем, надеясь только на помощь австрийцев. Прусский король, метеором пролетая на Дрезден, мимоходом сунулся было в ущелья близ Пирны – его обстреляли, наскакал кавалерией – его, отбили… Тогда Фридрих усмехнулся.
– Стоит ли нам проливать кровь? Может, оставить их сидеть в этом мешке?.. Отныне, – приказал король, – все обозы, идущие к Пирне, задерживать на кордонах. Но при этом обязательно пропускать к Пирне все обозы, которые идут для кухни короля и его канцлера. Пусть эти два распутных франта обжираются сколько им влезет. Голодной армии очень полезно для поднятия духа видеть сытого короля… А мы, не теряя времени, продолжим движение на Дрезден!
Заперев саксонцев в “Пирнском мешке”, прусская армия 9 сентября вступила в беззащитный Дрезден – этот город, славный оперой и картинной галереей. Здесь Фридрих сразу издал манифест, объявив, что Саксонию он берет под свое управление. Министерство было упразднено, все канцелярии опечатали. Прибыли в Дрезден новые чиновники – прусские. Из богатых саксонских арсеналов король выгреб для себя пушки и ружья, амуницию и провиант. Порцеленовые фабрики в Мейсене продолжали работать, но все богатые запасы драгоценного фарфора Фридрих тут же распродал с молотка в свою пользу.
– Нам, бедным пруссакам, – сказал он, – все пригодится. Кстати, заберите и казну Саксонии. Жалованье местным чиновникам сократить вполовину – остальную половину для нас! Побольше музыки и танцев! Мы – добрый народ!
Между тем в Европе уже начался страшный переполох и шум: короля Пруссии обвиняли в захватничестве и в грабеже. Его называли безбожником, дерзким бунтовщиком и мерзавцем…
– Это еще надо доказать! – нисколько не удивился Фридрих потоку брани. – А что касается нас, то мы затем и прибыли в Дрезден, чтобы разоблачить подлые козни против меня… Архивы! Переройте все архивы Дрездена: именно там покоится стоглавая гидра войны, умышленная против Пруссии всеми странами!
Громадные архивы Саксонии были выброшены на улицы. И днем, при свете солнца, и по ночам, при отблеске факелов, прусские чиновники копались в развале обнаженных секретов европейской политики.
– Ищите, ищите! – понукал их король. – Мне нужны доказательства покушений на мою маленькую трудолюбивую Пруссию… Обшарьте дом канцлера Брюля; переройте его жилище от чердаков до подвалов!
В доме Брюля вскрыли полы и стены. Долго ломали замок, чтобы попасть в одну секретную комнату. Дверь распахнулась, и перед пруссаками оказалась комната, до самого потолка заваленная париками саксонского канцлера.
– Бог мой! – хохотал Фридрих. – У человека совсем нет головы, а он собрал столько париков… Ну, не сумасшедший ли?
Скоро до Дрездена дошло известие, что армия саксонцев, блокированная в Пирнском лагере, стала умирать от голода. Напрасно маршал Рутовский докладывал королю Августу и его канцлеру о голоде в “мешке”, – Август III был сыт:
– Как же так? Мой обоз только вчера благополучно проскочил через все прусские кордоны. Не волнуйтесь, Рутовский: австрийцы нас не оставят, они придут сюда и выручат нас…
Верно: австрийцы уже пошли на Дрезден, чтобы вытолкать Фридриха из Саксонии. Пруссаки быстро и решительно выступили им навстречу. На берегах Эльбы, близ городка Лозовицы, Фридрих дал сражение, имея противника втрое сильнее его армии.
– Воевать числом и дурак умеет! – сказал король генералам. – Мы же будем воевать нашим непревзойденным искусством…
Битва длилась в приречных виноградниках с утра до глубокой ночи. Это была первая битва в войне, и Фридриху надо было обязательно ее выиграть. Обе стороны дрались до полного истощения, пока в сумках не кончились патроны. Не стало сил, не стало и пороха. Исход сражения решила штыковая атака пруссаков: Фридрих опрокинул австрийцев в Эльбу, войска его, ступая по грудам обгоревших тел, заняли горящие Лозовицы…
– Кажется, – сказал король, зевая, – главного мы добились: соединения цесарцев с саксонцами не состоится. А я хочу спать! Боже, неужели я так никогда и не высплюсь в этой жизни?
Он забрался к себе в возок, быстро заснул, скорчившись, как собака в будке. Одинокое ретирадное ядро, пущенное австрийцами издалека, вдрызг разнесло весь передок коляски, едва не оторвав ноги Фридриху, но король даже не проснулся. Утром он прогнал разбитую армию австрийцев подальше в Богемию и повел свои войска на ликвидацию “Пирнского мешка”.
– Пора кончать с этими франтами, – сказал король, качаясь в седле. – Я накормлю голодных и голодом накажу сытых…
Шли проливные дожди, гремели над Эльбой громы, яркие молнии освещали солдат Саксонии, умиравших на сырой земле. Нет, 17 000 юношей не желали сдаваться…
– Но решают-то не эти молодцы! – заметил Фридрих. – Такие вопросы решают за них король и канцлер… Кстати, когда прибудут парламентеры Августа, проведите их через мой лагерь, чтобы они раскисли при виде нашего порядка и нашей мощи!
Саксонская армия вскоре сложила оружие. Побежденных выстроили в равнине. Каждый солдат остервенело бросал свое ружье – штыком вперед, а прикладом к себе – на землю. Перед ними на маленькой лошадке проскакал “старый Фриц”. Под грохот ликующих барабанов потсдамской гвардии король прокричал пленникам:
– Хорошие ребята! Вас ждет вино и двойная порция мяса. А вас, господа отважные офицеры, давно не видели дома ваши прелестные жены: навестите их! Генералов же прошу к моему столу – отобедать. Но солдаты отныне все, как один, встают под знамена Пруссии!
Капралы пошли вдоль полков, срывая с плеч саксонские мундиры. На рыдающих пленников силком напяливали мундиры прусского образца и тут же быстро учили их ругаться на прусский манер (с ругани тогда начиналось любое военное обучение в странах Европы)… Потом Фридрих, довольный, сказал:
– Отлично! Дело теперь за королем.
И они встретились. Победитель и побежденный. Август III и Фридрих II. Август любезно благодарил Фридриха за то, что во время сидения в “мешке” он с канцлером не испытывал никакой нужды в еде и питии.
– Ваше величество, – с поклоном отвечал ему Фридрих, – иначе и быть не могло: мы же старые друзья. Я частенько бывал голодным это время, но вас покормить не забывал! Как друг, вы и должны теперь, вслед за своей армией, примкнуть ко мне.
– Это чудовищно! – поразился Август. – Зову на помощь всех богов! История не знала еще таких бесстыдных примеров!
– А теперь она будет знать. Ваше величество уже достаточно извещено по слухам, что я большой оригинал…
Август умолял, чтобы его отпустили в Варшаву. И, держа возле груди бриллиант зеленого цвета, он укатил в Польшу вместе с Брюлем, вторично позабыв в Дрездене королеву с детьми.
Фридрих устраивал балы и маскарады, ездил в оперу. Караулы были удвоены, ворота Дрездена закрыты. Франция уже готовилась к походу за Рейн – прямо во владения прусского короля, дабы этим походом через Ганновер косвенно наказать и пиратскую Англию. Врагом Фридриха стала и Швеция – король Швеции, женатый на родной сестре Фридриха, был изгнан сенатом из пределов страны, а шведский флот готовился высаживать десанты в Померании…
– Все! – возмущался Фридрих. – Все против меня, а я до сих пор не имею на руках даже клочка бумажки, чтобы доказать юридическую правоту своих действий… Черт побери, не могу же я в свое оправдание привести миру такой беспощадный афоризм: “Если тебе нравится провинция у соседа, то бери ее у соседа силой и не раздумывай!”
Ему шепнули, что секретных бумаг он и не найдет. Все важные документы из архивов Дрездена спрятаны очень глубоко.
– Где? – оживился Фридрих.
– Увы, они лежат под кроватью саксонской королевы. Ваше величество, конечно, не полезет в спальню королевы.
– Почему же не полезу? Вы думаете, я побоюсь испачкать свой мундир пылью?.. Нет, я сегодня же буду под кроватью!
Бравый и плотный, как чурбан, генерал Манштейн предстал перед саксонской королевой Марией Жозефой.
– Ваше величество, – заговорил Манштейн свирепым басом, – мне нужен от вас сущий пустяк… Всего лишь ключ от вашей опочивальни.
– Этого “пустяка”, генерал, – вспыхнула Мария Жозефа, – от меня никогда не требовал даже мой супруг, король Август Третий.