Чем полезен в разрешении конфликта посредник 6 класс

Права, несомненно, Армения, потому что Арцах это её территории и всегда её была. Стала она принадлежать Азербайджану только из-за некомпетентности советской власти, ещё при советах коренное население Арцаха, армяне, постоянно вытесняли. До входа Карабаха в состав Азербайджана армян на его территории проживало примерно 90%, после 70 лет оккупации оно стало составлять где-то 76%. Ну и если население для вас ничего не значит, то достаточно посмотреть на монастыри Арцаха, которые полностью пропитаны армянской культурой.

В заключении хотелось бы сказать, что Карабахцы более чем однозначно провозгласили свою независимость после распада СССР, защитили ее от агрессии соседнего Азербайджана, построили демократическое государство.

На мой взгляд, этот вопрос можно перефразировать иначе: “Признаете ли вы налогообложение своей страны справедливым, а свою обязанность платить установленные налоги не принуждением, а сознательным актом проявления социальной ответственности”. В такой форме, мне думается, вопрос становится более личным, а не отстраненным. Ведь во всеобщем представлении офшоры – это про плохих богатых дяденек, которые наворовали, а теперь прячут свои деньги где-то далеко, дабы их не декларировать. И кажется, что вопрос как бы и не про нас вовсе, а о ком-то другом, далеком и, без сомнения, плохом. Но это не так. Это все тот же вопрос о признании необходимости существования налоговой системы, веры в справедливое перераспределение ресурсов, а также о желании сознательно в этой системе участвовать лично в полном объеме, установленном государством. Это вопрос веры в государство всеобщего благосостояния, если хотите. И вот в такой формулировке на этот вопрос становится ответить намного труднее, так как этическая составляющая вопроса начинает касаться каждого человека лично. Приходится задуматься: “Вот зарабатываю я 30 тыс.рублей и государство забирает у меня около 42% доходов (в различной форме) на мое медицинское страхование, очевидную или неочевидную, но пенсию. И я, в принципе, понимаю для чего плачу налоги. А если у меня доход 200 000 рублей и государство, которое платит моим бабушкам по 12 000, хочет забрать у меня 84 000 рублей. Значит разницу я отдаю чужим людям? А зачем? П если у меня доход 2 млн. в месяц? А если 40 000 000?”. И в такой формулировке этическая часть вопроса состоит в следующем: сколько я готов отдать государству (безликому и мне непонятному), дабы оно, по неведомым мне принципам, перераспределило мои деньги между неизвестными мне людьми, да еще и поглотило часть по пути, в недрах своего аппарата? Хотя каждый человек понимает в той или иной степени, что делиться со слабыми надо и хорошо, но на каком-то этапе он начинает задумываться: “А почему, собственно, налоги слабых идут почти в 100% объеме на их же нужды, а мои, вопреки моей воле, идут на нужды этих же слабых? Я же должен отдавать больше только потому, что лучше умею зарабатывать. Это почти равносильно тому, что у талантливых художников будут забирать каждую пятую картину и приписывать ее авторство случайному человеку, не умеющему рисовать”. Как раз на этапе подобных рассуждений возникает вопрос о вере в государство всеобщего благосостояния и индивидуальной социальной ответственности.

Когда ты начинаешь рассматривать свое или чужое отношение к офшорам через такую призму, то начинаешь понимать, что все рассуждения упираются в банальный конфликт элит и народа, который существовал во все века, был причиной революций и, к сожалению, до сих пор не разрешен. В какой бы степени человек не обладал высоким самосознанием, но, по мере перемещения из группы платящих налоги для себя в группу платящих налоги для других, у него неизбежно начинают возникать мысли о справедливости изъятия его средств в определенном объеме в пользу чужих людей, о квалифицированности и эффективности распределительной системы (ведь чем больше ты зарабатываешь, тем более высоко оцениваешь свою личную способность перераспределять свои средства внутри общества. Например, начинаешь думать, что лучше сам отдашь деньги нуждающемуся, чем пустишь их в государственную машину, где их часть потеряется). Несомненно, все эти размышления должны быть скорректированы на понимание, часть налогов идет на поддержание инфраструктуры, обороны и т.д. Тех благ, которыми ты пользуешься пропорционально с остальными, но не способен обеспечить без участия государства. Дальнейшее отношении зависит от внутреннего восприятия масштабов социальной ответственности, которую человек готов на себя взять, его личного взгляда на то, должен ли он делиться с обществом своим благосостоянием, зачем и в каком объеме и форме. Хотя демократия предполагает свободу воли, но лишает человека этого выбора: делиться/не делиться. Большинство требует, чтобы с ним делились, причем, в строго регламентированном объеме. Офшоры этот выбор возвращают. Это как бы дает “художнику” прятать свою каждую 10 или 15 картину по его выбору, потому что отдать одну “картину” случайному человеку и поделиться, чтобы он почувствовал себя лучше – это одно, а отдавать ему каждую пятую, тем самым позволив ему устраивать персональные выставки за твой счет, это уже слишком. 

Конечно, в России один из мотивов владения собственностью в офшорной зоне – это попытка спрятать то, что по логике общественности не должно принадлежать человеку. Т.е. то, что украдено из чужих налогов и присвоено, а потом еще и спрятано. Тут этика совершенно другого рода. Это вопрос не об этичности офшоров, а об этичности воровства. Где спрятать ворованные деньги не так важно. Офшоры, конечно, дают такую лазейку. Но признавать их неэтичными, потому что у нас в России воруют, это путать причину со следствием.

Психологический конфликт – это как рукопашный поединок. Кто углублённо, с философским погружением, занимался восточными единоборствами, поймут эту мысль лучше.

Если двое бьются на кулаках – это уже не мастера. Кулачному бою предшествует угроза, угрозе – слово, слову – взгляд. У мастеров всё начинается и заканчивается на уровне взгляда – оба быстро просчитывают весь дальнейший сценарий развития событий, после чего один с поклоном уступает дорогу. А чаще всего оба )

То же и в психологических конфликтах. Коммуникативная компетентность состоит в том, чтобы улавливать, чувствовать, определять приближение конфликта по первым, ещё далёким, признакам: жесту, слову, взгляду. И быстро и эффективно реагировать именно на этой стадии – когда всё ещё можно решить легко, быстро и без боевых потерь )

Именно поэтому в парах, где один или оба коммуникативно компетентны, ВНЕШНИХ  конфликтов почти вообще нет – они проявляются только на фоне сильной усталости или иных негативных обстоятельств. А вот НАМЕЧАЮЩИЕСЯ конфликты, прообразы конфликтов, идут подспудно, постоянно и полным ходом. Почему? 

Потому, что  коммуникативная компетентность состоит, в том числе, и в умении предельно точно осознавать и выражать собственные интересы. А столкновение противоречащих интересов – это и есть прообраз конфликта.

Но, как я уже отметил выше, мастера общения способны быстро и грамотно просчитать, чем всё закончится, и с поклоном уступить дорогу )

Поэтому в гармоничных отношениях, с одной стороны, сохраняется постоянная живость обоих участников и взаимный интерес – ибо идёт работа по расчистке “прообразов конфликтов”. С другой стороны, для стороннего наблюдателя, не видящего этой изнанки, они выглядят совершенно мирными, беспроблемными и благодатными. Каковыми, собственно, и являются )

В рамках коучинга “Искусство комфортных отношений” мы это осваиваем, так что велком.

Лучшая защита — это нападение.

Если видишь, что пред тобой натуральный чертила, который без какой-либо обосновы на тебя бочку катит — сразу первым в бой иди.

Базаром грузи чепуха перманентно, на измену высаживай так, чтобы у черта больше духу не хватило даже в сторону твою посмотреть.

Как правило, такие чушки моментально съезжают и больше не застилают горизонт. Ну а близкие оценят, что ты так за базар вытягиваешь и можешь на словах черта злостного осадить.

Главное всё словесами обозначить, драка это уже совсем крайняк, так конфликт только дальше зайдет.

Обнял.