Был самым полезным и храбрым человеком

ВОЙНА И МИР. ТИХОН ЩЕРБАТЫЙ – САМЫЙ ПОЛЕЗНЫЙ И ХРАБРЫЙ ЧЕЛОВЕК.

 

ТИХОН ЩЕРБАТЫЙ – САМЫЙ ПОЛЕЗНЫЙ И ХРАБРЫЙ ЧЕЛОВЕК.

Одного из мужиков-партизан писатель рисует более крупным планом. Это самый полезный и храбрый человек в отряде Денисова – Тихон Щербатый. В образе Тихона воплощены дух народа-мстителя, находчивость и удаль русского крестьянства. С топором в руках идет он на врага не потому, что кто-то его понуждает, а под воздействием естественного патриотического чувства и ненависти к непрошеным гостям. Эти чувства настолько сильны, что Тихон становится порой жестоким, французы для него не люди, а враги и только враги.

Мы еще не видим Тихона, но образ его раскрывается в том, как о нем говорят его товарищи по оружию. В их грубоватых словах чувствуется восхищение, уважение, даже своеобразная ласка: Эка шельма, Ну ловок, Экая бестия. Движения его ловки и быстры: в первый раз мы видим его бегущим, видим, как он бултыхнулся в речку, выбрался на четвереньках, побежал дальше. Он весь в порыве, в действии. Рассказывая, он неожиданно и гибко лег на брюхо, быстро и легко вскочил, размахнулся руками.

Так же динамична его речь: Один и навернись… Я его таким манером и сгреб… Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит! А тут их четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами…

Неистребимое чувство юмора, способность шутить при любых обстоятельствах отличает Тихона. Он был не только самый полезный и храбрый человек, но и шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину.

Создавая образ народа-мстителя, Толстой показывает не только его ненависть к врагу, решимость, энергию, смелость, но и великий гуманизм. Недаром после всего того, что Пьер видел на Бородинском поле, солдаты и ополченцы представляются ему с своими простыми, добрыми, твердыми лицами. Простота, добро и правда- это те высокие качества, которыми отличаются и отдельные герои Войны и мира и собирательный образ народа.

 

Платон Каратаев -воплощение всего русского? Олицетворением духа простоты и правды кажется Пьеру пленный солдат Платон Каратаев. Этот человек – полная противоположность Тихону Щербатому. Если тот беспощаден к врагу, то Платон любит всех людей, в том числе и французов. Если Тихон грубоват и юмор его сочетается с жестокостью, то Каратаев во всем хочет видеть торжественное благообразие. И внешний облик-Каратаева (все у него было круглое), и голос его, и манера говорить с нежно-певучею лаской, и самый характер его речей, полных раздумий о жизни, о людях,- все резко отличает его от Щербатого.

Тихон о боге не вспоминает, надеется только на себя, на свою силу и ловкость. А круглый солдатик Апшеронского полка мыслит такими афоризмами: Не нашим умом, а божьим судом, Рок головы ищет, Час терпеть, а век жить. В этих пословицах – веками слагавшаяся философия терпения и покорности судьбе. Есть у Каратаева в запасе и другие пословицы: Где суд, там и неправда, От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся… В них слышатся отголоски крестьянского протеста против несправедливого устройства общества. Но сам Платон не из тех, кто активно вмешивается в жизнь. Он скорее готов безвинно напрасно пострадать.

В Платоне живет дух правдоискательства, столь характерный для русского крестьянства (вспомним хотя бы некрасовских странников), и вековечная любовь к труду. Солдатик Апшеронского полка навсегда остался мирным крестьянином-тружеником.

В душе Каратаева накопилась та же боль за отчизну, что и у всех русских людей (Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать! Как не скучать па это смотреть!). Живет в нем и вера в гибель нашествия (Червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае). Но Платона, с его лаской и добротой, распространяющейся равно на всех людей, трудно представить себе сражающимся. Он не робок, но любовь его не обернется ненавистью к врагу, даже к врагу, способному расстрелять ослабевшего от болезни пленного солдата, как был расстрелян и сам Платон. Вообще отдельная человеческая личность, и его собственная в том числе, лишена для него значения: …жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. И на вопрос: Ты кто же, солдат? -он отвечает во множественном числе: Солдаты Апшеронского полка – и фамилию свою называет так: Каратаевы прозвище…

Именно это роевое начало в Платоне, похожее па инстинкт муравья в кочке, отсутствие личных интересов, склонностей, даже привязанностей, и привлекло более всего Пьера. Встреча с Платоном помогла ему выйти из душевного кризиса. Картина страшного убийства поджигателей, убийства, совершенного Людьми, не хотевшими этого делать, разрушила в сознании Пьера веру в жизнь, и в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в бога. Можно понять, что Пьеру, которому мир вдруг показался кучей бессмысленного сора, Платонпроникпутый чувством всеобщего любовного единения людей, представляется воплощением всего русского, доброго и круглого.

В образе Платона Каратаева Толстой обобщил черты множества Каратаевых, которых он, как и другие русские писатели, видел в жизни. Однако Некрасов и Щедрин с болью писали о терпении, покорности и незлобивости русского крестьянина. Толстой же рисует эти черты с нескрываемой симпатией. И все-таки отношение Толстого к Платону Каратаеву не однозначно. Характерно, что в эпилоге, когда Пьер поднимается на новую ступень своего духовного развития, став членом тайного общества, Толстой подчеркивает несоответствие стремлений своего героя и философии Каратаева. На вопрос Наташи, одобрил бы Платон новую деятельность ее мужа или нет, Пьер отвечает отрицательно.

Рисуя борющийся народ, художник, верный жизненной правде, не мог изобразить его как народ Каратаевых. Вспомним знаменитые слова писателя о дубине народной войны, которая поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие. Эта дубина больше напоминает топор Тихона Щербатого, чем иглу Каратаева, которой тот шьет рубаху для француза. Писатель прославляет не пассивный, а борющийся народ: … благо тому народу, который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступали другие в подобных случаях, с простотою и легкостью поднимает первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменится презрением и жалостью.

…Суровая зима. Ночь в лесу. У костров расположились солдаты. Звучат оживленные беседы, кое-кто дремлет, завернувшись в шинель. Солдат говорит о Наполеоне: А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил. Та же ненависть звучит и в реплике старого солдата: Все одно конец сделаем, не будет ходить. Но когда солдаты видят умирающих от голода и стужи Рамбаля и Мореля, естественное чувство жалости пробуждается в них. Резко обрывают они неуместное замечание шутника, угощают врагов кашей, сажают поближе к костру. Вот люди!-с восторгом говорит о русских Рамбаль, и эта оценка перекликается со словами одного из солдат-ветеранов (слов Рамбаля он не понимал, а чувства в этом случае были общими): Тоже люди…-говорит он о французах.

В этой сцене у костра сказался миролюбивый характер русского народа, его доброжелательность по отношению к другим народам, его великий гуманизм.

Описание зимней ночи в лесу завершается картиной, полной мирной прелести, тишины и покоя: И все затихло. Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем-то радостном, но таинственном перешептывались между собой. Природа словно радуется доброте и красоте человека.

Еще по данной теме::

Источник

V

Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча ехали за мужиком в колпаке, который, легко и беззвучно ступая своими вывернутыми в лаптях ногами по кореньям и мокрым листьям, вел их к опушке леса.
Выйдя на изволок, мужик приостановился, огляделся и направился к редевшей стене деревьев. У большого дуба, еще не скинувшего листа, он остановился и таинственно поманил к себе рукою.
Денисов и Петя подъехали к нему. С того места, на котором остановился мужик, были видны французы. Сейчас за лесом шло вниз полубугром яровое поле. Вправо, через крутой овраг, виднелась небольшая деревушка и барский домик с разваленными крышами. В этой деревушке и в барском доме, и по всему бугру, в саду, у колодцев и пруда, и по всей дороге в гору от моста к деревне, не более как в двухстах саженях расстояния, виднелись в колеблющемся тумане толпы народа. Слышны были явственно их нерусские крики на выдиравшихся в гору лошадей в повозках и призывы друг другу.
— Пленного дайте сюда, — негромко сказал Денисов, не спуская глаз с французов.
Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
Петя, быстрыми движениями поворачивая голову, оглядывался то на барабанщика, то на Денисова, то на эсаула, то на французов в деревне и на дороге, стараясь не пропустить чего-нибудь важного.
— Пг’идет, не пг’идет Долохов, надо бг’ать!.. А? — сказал Денисов, весело блеснув глазами.
— Место удобное, — сказал эсаул.
— Пехоту низом пошлем — болотами, — продолжал Денисов, — они подлезут к саду; вы заедете с казаками оттуда, — Денисов указал на лес за деревней, — а я отсюда, с своими гусаг’ами. И по выстг’елу…
— Лощиной нельзя будет — трясина, — сказал эсаул. — Коней увязишь, надо объезжать полевее…
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем-то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.
— Ведь это Тихон наш, — сказал эсаул.
— Он! он и есть!
— Эка шельма, — сказал Денисов.
— Уйдет! — щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
— Ну ловок, — сказал эсаул.
— Экая бестия! — с тем же выражением досады проговорил Денисов. — И что он делал до сих пор?
— Это кто? — спросил Петя.
— Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
— Ах, да, — сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что миродеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
— Мы французам худого не делаем, — сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. — Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… — На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что-нибудь особенно трудное и гадкое — выворотить плечом из грязи повозки, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, — все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
— Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, — говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренно и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
— Что, брат, не будешь? Али скрючило? — смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.

Источник